часть десятая
ДВЕ НЕДЕЛИ С ОРКАМИ ИЛИ ЖИЗНЬ НА БЕГУ
Отрезвление принесло свои горькие плоды:
— три флакона лака для ногтей,
— пилочки мелких калибров,
— новенький фен,
— освежающие салфетки
— и множество других приятных вещей,
все-все осталось лежать на далекой поляне…
Но утро, возможно, моё последнее утро, было возмутительно прекрасным.
Проламывая широкую просеку мы неслись на восток мимо Тол-Брандира, мимо водопадов, мимо каменистых уступов.
(Тол Брандир — остров-скала в озере Нен Хитоэль внутри водопада Раурос. Ограничен холмами Амон Хен с запада и Амон Лав с востока. В древние дни холмы возле Тол Брандир были важными наблюдательными пунктами королевства Гондор. (нвк))
Трещали ветки Приозерного леса, вызывая панику у его обитателей.
В толпе нас орков было голов двести, впереди — самые крупные с провалившимися носами и огромными двуручными мечами.
Они больше походили на небольшие мельницы попавшие в ураган, уследить за их движениями почти невозможно.
Град опилок летел непрестанно. Весь день бежали, уставшие лесорубы периодически сменялись.
Рядом со мной пристроился мужественный орк с отпечатком белой пятерни через все лицо
— Очень приятно познакомиться, Углук.
Стараясь не сбить дыхание, приветливо начал он.
Сделав глубоко задумчивое лицо я многозначительно закатила глаза.
— На привале познакомимся поближе, цыпочка.
Пообещал он и, дав пинок зазевавшемуся впередсмотрящему, захватил лидирующие позиции.
Опустившиеся внезапно сумерки, наконец, утихомирили наш бег.
Упав на выступающие корни кряжистых дубов и восстановив дыхание, я уединившись быстро записываю события дня, иначе все забуду, от такого бега в голове образуется холодящая пустота.
Потирая усталые ноги, подползает Мата и шепнув:
— У тебя грязь на шее отвалилась.
Ловко залепляет обнажившийся белоснежный кусочек кожи влажной дорожной пылью, для верности насыпает еще и на голову.
— Очень хорошо помогает от блох, учись эльфочка.
Приятные ночные размышления взяли нас в оборот, и, слушая мечты Маты, я думала о своём доме, о маме.
МЕЧТЫ МАТЫ
— Когда-нибудь я поступлю на курс вершителей судеб, выучусь и буду судить своих родственников, буду и судья, и палач — все в одном лице.
Надо только приобрести ростомер и щипцы для разжимания рта.
Я буду самой честной судейской оркихой в мире и перед казнью:
— буду даже кормить ужином, хотя, нет — чего зря продукты переводить,
— буду выдавать чистый передник, нет — тоже не годится,
— буду исполнять самое сокровенное желание, нет — тоже не то…
— Зачем тебе щипцы.
Устало зевнув, поинтересовалась я.
ЗАКОНЫ ОРКОВ (Всего два),
ЗАКОН ПЕРВЫЙ
Всегда прав тот, кто выше ростом. — Это для орков.
ЗАКОН ВТОРОЙ
Всегда права та, у которой больше зубов. — Это для орких.
Всё, весь кодекс.
Желающие получить должность судьи
— обучаются ему в течение пяти лет,
— еще пять лет учатся измерять рост и считать зубы.
Весь судебный процесс сводится к чисто измерительному циклу, что четко и честно указывает на осужденного.
ГЕНИАЛЬНО ПРОСТО.
Треск сучьев явно указал на приближение чего-то или кого-то крупного.
Отдуваясь к нам подошел Углук неся уже порядком обгрызенный мосол, с которого завораживающе капал розовый сок.
— Проголодались девочки?
Вежливо поинтересовался он, ловко разрубая в полете кость и подавая нам половинки с нежнейшим костным мозгом, довольно хрюкнув при этом.
— Я вегетарианка!
Грозно вскричав, оскорбилась Мата.
— Да ладно, расслабься, чего завелась, пожуй сосновых иголок, Миролюбиво загоготал орк.
— Кстати, ты тоже травоядная?
Обратился он к мне.
— «Не дождешься,»
Мысленно пробормотала я, начав спешно заглатывать халявное угощение.
ВИДЕЛА БЫ МЕНЯ МОЯ МАМА…
— Умница, настоящая оркиха.
Удовлетворенно заключил Углук, присел рядом и заразительно зачавкал.
Помолчав, он предложил мне свое сердце.
— Знаешь, Фи, у меня есть домик в Изенгарде аккурат в конце тупика Гниющих отбросов, мамаша старенькая, очень внучков хочет понянчить.
Может, после зачистки ты переедешь туда, глядишь, и в наше окошко заглянет счастье.
То что ты немая, очень хорошо, зато не будешь поносить меня на весь тупик, когда вернусь крепко навеселе, упившись сока перебродивших мухоморов.
Сплетни тоже собирать не будешь, а вот барашка освежевать всегда у тебя будет время.
Ты подумай, я не тороплю.
Еще в середине его речи я вдруг отчетливо представила себе эти милые картины. Определенно, мое положение становится все более приятным.
— Ты эльфийка, повторяй за мной — я эльфийка, я эльфийка.
Горячий шепот Маты вырвал меня из страны грез. Такое мечтание испортила, а ещё селер — сестра.
КОРОТКИЕ, КОРЯВЫЕ И ЗАСАЛЕННЫЕ СТРОЧКИ.
Бежим уже два дня, днем и ночью, я повторяю спасительную мантру:
— Я эльфийка, я эльфийка, я эльфийка…
Но с каждым часом все меньше верю ей. Положительно, в моей родне кто-то погулял с орком, или какая-нибудь отдаленная прабабушка была не кристально чистокровной.
ЕЩЁ БОЛЕЕ КОРОТКИЕ И САЛЬНЫЕ СТРОЧКИ.
Бежим четыре дня.
Самовнушение не действует. В открытую радуюсь скорому замужеству.
Какая я все-таки удачливая оркиха, подцепила начальника колонны.
Домик под земляной крышей, и солнышко в единственном окне. Одно тревожит, понравлюсь ли я его маме.
СОВСЕМ КОРЯВЫЕ НАБОРЫ СЛОВ И БОЛЬШОЕ САЛЬНОЕ ПЯТНО
Бежим шестые сутки, кушаем на ходу, многие умудряются и переобуваться тоже на бегу.
Мы с Матой докончили бутылку ещё два дня назад. К вечеру Углук командует:
-Привал!
Мелкие мордорские ирчи вырубаются стоя, зато красавцы изенгарцы по джентельменски возводят временный лагерь с женским отделением.
Мата спит, измученная долгим переходом, десяток корешков — плохая замена мозговой косточке.
Глядя на небо подмечаю, что-то звездное очарование, что было так явно в Лориене, здесь совсем померкло.
Но мне не до звезд, надо узнать как свежевать барашка, ещё опозорюсь перед будущей свекровью.
ЗАПИСКИ НА ПОЛЯХ
Пробег закончился, сидим в засаде.
Еще день сидим в засаде, ноги затекли с непривычки.
Далее следуют оборванные, но аккуратно склеенные листки.
Дождались. Утром напали на двух маленьких существ.
Нас больше двухсот, но ловили этих двоих почти до обеда. Хохот и крепкие высказывания сыпались с обоих сторон, но недорослики были значительно изощреннее, наши больше повторялись. Потеха была в самом разгаре, когда из-за деревьев выскочил неумытый человек и тоже полез в свалку.
Звук его рога создавал приятное музыкальное сопровождение. Ирчи, впрочем, мелодия не понравилась, пять стрел оборвали мотив.
Мы с Матой к веселью не были допущены, нас привязали к елке, и мы лишь изредка выражали солидарность торжествующими визгами.
ДНИ ВОЗВРАЩЕНИЯ.
Я узнала, узнала их почти сразу, они меня, хвала Эльберет, нет.
Вообще-то, за главным Лориенским столом они выглядели гораздо крупнее, и их было четверо, а теперь только двое.
Как стемнеет, попробую узнать, что случилось с остальными. Выдать они меня не смогут — по оркски ни шиша не понимают, Углук на пальцах объяснял им правила поведения.
ЕЩЁ ПЯТЬ ДНЕЙ НА БЕГУ
Опять бежим, но уже в Изенгард. Интересно посмотреть будет.
Перепавшие дважды бутерброды с соленой кониной поддерживают во мне желание не отставать, а вот Мата определенно плоха.
Споткнувшись падает и, закатив глаза, отдает приказания по организации собственных похорон.
Углук взваливает её на дюжего гоблина. Я вижу как мотается её голова, и волосы, не знавшие шампуня, в беспорядке метут пыльную степь.
— Не бойтесь, я друг.
Стараюсь промурлыкать охрипшим голосом, подсаживаясь к хоббиттам на привале.
— Их начальник ко мне не равнодушен, значит, спасемся. Вот только дочапаем до того леса, что за тридцать лиг виднеется.
Боюсь что смысл моих слов до них не дошел, или я разучилась говорить на синдарине.
ШЕСТОЙ ДЕНЬ.
Развязка наступила гораздо раньше, во второй половине дня, когда мы пересекали мустагримскую равнину.
Всадники с развевающимися плюмажами на шлемах налетели на нас как орлы на стаю странствующих леммингов.
Хотя их действия были не очень корректны, все же не могу не отметить, что их удаль пришлась мне по сердцу.
К вечеру нас осталось вдвое меньше. Углук упрямо гнал к Изенгарду, добивая раненых и пиная отстающих.
Нет, я не выйду за него, слишком неопрятен, кровь даже не отряхивает.
К ночи заняли круговую оборону в ожидании нового налета.
Мата, подняв меч дезертировавшего орка, тоже приготовилась к бою. Я перехватила лук, решив дорого продать свою честь. Для меня это главнее жизни.
Первая атака захлебнулась. Мы издав победный вой сомкнули ряды.
Вторая атака была ужасна, и только ночной сумрак скрывал истинный размер трагедии.
Меня оттолкнули на дальний край к нашему тылу, где дрожали пленные недорослики. Те от переживаний совсем потеряли способность двигаться, и горбатый орк тащил их к лесу плотоядно облизываясь.
— Лимба лапсе. Оставь детей, извращенец, — крикнула я.
Тот от изумления остановился и обернувшись переспросил:
— Чего ты орешь, сейчас дотащим их до леса и съедим, я поделюсь, я не жадный.
— Брось малюток, пристрелю!
Тут до него дошло что я говорю на примитивном эльфийском.
— Эльфийка?
Больше он уже ничего не сказал, с мягким щелчком стрела вошла в маленькую ямочку у него на горле.
Разжавшиеся руки упали и выпустили пленников. Малышня, рухнув, драпанула к лесу, оставив меня в состоянии сильнейшего стресса.
Я ПОПАЛА.
Первый раз попала в цель. От радости захлопав в ладони и подпрыгивая от избытка чувств, я пропустила предательский удар в затылок.
Ошарашено покидая зримый мир, думала, что подобный финал жизни вообще-то совсем не плох.
СЕДЬМОЙ ДЕНЬ.
Стук копыт, свист ветра, листья хлещут по щекам, да где я? Кто-то большой и теплый уносит меня.
Куда и зачем? Нащупав гриву, понимаю что сижу, а вернее лежу на лошади. Бешеный карьер мягко покачивает.
Хорошо что я не ужинала.
Занимается заря, проснувшиеся запахи приятно щекочут нос. Чихнув несколько раз, окончательно прихожу в себя. Да, действительно, лошадь, белая.
Через спину лежит небольшая котомочка. Осмотр на ходу прояснил некоторые сомнения.
Дернув за гриву я дала понять что спасение закончено. Резкая остановка, перелет прямиком в придорожную грязь.
ПРИВЕТ
Обнимая такую родную шею, вымазала своего единорога как трубочиста.
Но мы ничего не замечали, только собственные мысли и невысказанные переживания, сердца бились с удвоенной скоростью, всхлипывания разносились по всему лугу.
Успокоившись, Изик вкратце изложил череду своих подвигов в ходе розыска наших следов, обстоятельно перечислил спасенные сокровища, в число которых входил и меч Маты.
Закончил он хвалебным гимном собственной храбрости.
Всё время он держался на расстоянии двух-трех лиг, выжидая момент для похищения, и прошедшей ночью этот миг настал.
Сбив меня с ног от избытка чувств, он забросил затем мое тело себе на спину и спешно покинул поле битвы, короче, финал той заварушки остался для нас загадкой.
По оркскому обычаю повыв до вечера, я посыпала себе голову трухой из гнилого пня, а затем отправилась на поиски мухоморов для напитка забвения.
Единорог безуспешно взывал к моей сущности, потрясая косметичкой.
Нет, я решительно не понимала его взглядов, жестов, и только внушительный пинок слегка прояснил ситуацию.
Пытаясь выбрать колючки из необъятной гривы, я вспомнила, что существует приспособление для приглаживания волос.
Вот только как оно называется? Вроде как, прическа, нет — расческа, нет — гребешок, нет — щетка. Все, сдаюсь.
Изик положил к моим ногам плоский предмет с блестящей поверхностью, там отражалось косматое, грязное чудовище, впрочем, не лишенное изящества, с небесно-голубыми глазами, в которых мелькали оттенки звездных бликов, у эльфов эти блики всегда в уголках глаз.
К рассвету пришла к окончательному выводу о своей расовой принадлежности, хотя, не скажу, чтобы результат меня порадовал.
Опять мыться, причесываться, чистить зубы и уши, удлинять ресницы и все такое.
Тяжела ты участь простого эльфа.
ВТОРОЙ ДЕНЬ ОБРЕТЕНИЯ СУЩНОСТИ.
— Куда идем?
— Вперед!
— Но куда именно? Мы заблудились!
— Вперед, и меньше раздумий, от них морщины появляются.
Так мило беседуя, мы вышли на степной простор, где пыльные травы с усилием пробивались меж каменных нагромождений серых валунов.
Полустертая надпись на гнилом указателе четко гласила: «Изенгард».
Вдали маячила черная башня, и несколько избушек образовывали некое подобие города.
— Ну что зайдем на пару кружечек мухоморовой настойки к почтенной несостоявшейся свекрови. Ты что совсем шуток не понимаешь?
Глядя на округлившиеся глаза друга, засмеялась я.
— Шутки у тебя достойны только ежиков, такие же бестолковые. Фыркнул Изик.
— Все же интересно взглянуть вон на ту голубятню.
— Это не голубятня. Голуби слишком крупные.
За разговором мы незаметно подошли к окраине Изенгарда.
Каменные исполины стали попадаться значительно чаще, скрипел песок под ногами, и даже редкие кузнечики прыгали вдвое ниже.
Нас окутала плотная тишина, придавая даже обычным предметам флер таинственности.
Кружившиеся голуби (или не голуби?) направились на запад, сбившись в небольшую стаю, а мы предусмотрительно взяли восточнее.
Главный ориентир предстал перед нами во всей красе:
«Дул-Гулдур» было написано на почтовом ящике, где среди газет «Вестник Мордора» и «Особенности оркской жизни»
торчали
— листки прошений,
— любовные записки,
— два каталога на магические шары
и прочая дребедень.
— Как насчет познакомиться с его обитателями? Может, покормят, у меня с прошлой недели ни одной косточки в зубах не побывало.
— Пойдём отсюда.
Взмолился Изик.
— Ну хочешь, загоним двуручник Маты в той кузнице,.
И он выразительно мотнул головой в сторону полуразвалившихся прокопченных строений.
Мелькающий огонь издалека выдавал ремесло хозяина.
-Хорошо.
Смиловалась я, подниматься по двум тысячам ступенек башни мне тоже не хотелось.
Почтенный орк принял меч как величайшую драгоценность, при этом обнюхав рукоятку, и предположил, что в последний раз к нему приложили свою руку эльфы.
Выручив два обкусанных грошика, мы тотчас отыскали местную столовую — едальню, по ихнему.
Изик уже находился на грани помрачения рассудка, когда я жестами объясняла лоснившемуся официанту, что хочу вон ту бедренную кость из котла, а вовсе не собираюсь загнать ему эту чудесную тушу единорога. Ушли голодные.
— Ты жалкий, трусливый сказочный персонаж, ты питающийся пыльной травой тугой мешок на четырех копытах, ты растительноядный предатель.
Перекрикивая урчание собственного живота причитала я.
— Хочешь улитку?
Заискивающее спросил Изик.
— А она мне не родственница?
— А тебя это остановит?
— Резонно.
Хмыкнула я.
Поднимая камни я осматривала их влажные нижние поверхности, там были целые залежи жирных, скользких улиток.
Собрав почти половину ведерка, я развела костер и, прочтя традиционные слова прощания, бросила улиток в закипающую воду.
— Ты посмотрела в какую сторону у них завитки? Если влево то все в порядке, а если вправо, то до новолуния тебя будет тошнить
Глядя как закипает месиво, философски заметил Изик.
— Лишь бы не было среди них красильных,
Неспешно бросила я через плечо, разворачивая похищенную газету «Новости Изенгарда» под редакцией Сарумана.
На первой странице крупными буквами было написано:
— «Все на борьбу с вкуснейшими и нежнейшими захватчиками!» Все остальные страницы содержали подробнейшее описание способов убоя и приготовления различных рас.
Мы, эльфы, вообще везде шли первыми. Удивительное постоянство нашей вражды сквозило между строк.