Перестал пить березовый сок,
Когда понял, как ей больно.
И, людскую кровь, одновременно…
Невольно.

В грусти человек — естественный христианин. В счастье человек — естественный язычник. Две эти категории, кажется, известны и первоначальны. Они не принесены «к нам», они — «из нас». Они — мы сами в разных состояниях. Левая рука выздоравливает и «просит древних богов». Правая — заболевает и ищет Христа.

Сущность молитвы заключается в признании глубокого своего бессилия, глубокой ограниченности. Молитва — где «я не могу»; где «я могу» — нет молитвы.

Я конкретно впала в детство. Уже несколько месяцев читаю свои любимые книги детства и отрочества. Перечислять все не буду, но «Дорога уходит вдаль», а ещё ранее — Андерсон, Волков («Волшебник изумрудного города»), Носов («Приключения незнайки») и др.

Сейчас читаю Свифта.
Гулливер уже побывал у лилипутов, с их враждой между сторонниками высоких и низких каблуков, а так же острых и тупых концов яиц. Он уже вернулся от великанов. Ну, как вернулся — его орёл стащил с его домиком игрушечным, а потом подрался с другими орлами и во время драки выронил домик с человечком в открытое море, там его и подцепило какое-то судно.

Сейчас Гулливер отправился в очередное, по счёту третье, путешествие. Пока я прочитала только подготовку к нему.
Ложусь вечером в постель, а там…"Гулливер"! Такая радость.

Мы не царапали друг друга, не огрызались, демонстрируя свои характеры, сформированные в других сообществах, ареалах, континентах, случках. Мы пришли друг к другу такие уставшие, изможденные, — нам хотелось простых наваристых щей на прогретой кухне, а не пафосного выебона из серии «специально пропущенные звонки». Хотелось настоящего завтра, вне обязательств. Проснуться в мягком сплетении собственных тел и сказать друг другу засохшими спозаранку голосами: «Время вставать, любовь моя…»

Еще в подростковом возрасте мое представление о Цейлоне (сегодня — Шри-Ланка) ограничивалось, стыдно в этом признаться, сигаретами «Цейлон». Были они почему-то всегда сыроватыми, туго набитыми и пахли скорее какой-то травой, чем табаком. Кстати, сейчас хотел найти в интернете изображение хотя бы одной пачки этих сигарет — не нашел, вот насколько это было давно.

Позже я познал и волшебный вкус цейлонского чая с молоком или сливками, и он навсегда остался моим предпочтением среди других чаев. Ну…
… показать весь текст …

Русь молчалива и застенчива, и говорить почти что не умеет

Русская жизнь и грязна, и слаба, но как-то мила.

Парадокс:
Чем легче становится сумка…
Тем больше устаешь.

Мне кажется, что в конце пресловутого тоннеля нас ждёт развилка на два тоннеля, в конце которых развилка на два тоннеля, в конце которых…

Рассеянный человек и есть сосредоточенный. Но не на ожидаемом или желаемом, а на другом и своем.

* * *

Имей всегда сосредоточенное устремление, не глядя по сторонам. Это не значит: — будь слеп. Глазами, пожалуй, гляди везде: но душой никогда не смотри на многое, а на одно.

Чешется правая ладонь — к деньгам, левая — к их отсутствию, обе — грибок.

Из записок дерматолога.

В маршруте написано:
Юлия.
Телефон.
Адрес.
Время 19−00 - 23−00.
Стесняюсь спросить, что я там должен четыре часа делать?

мысли материальны, влюблённые видят одинаковые сны, дети могут назвать город и улицу, где жили в прошедшей жизни, своё прошлое имя… и это не вымысел, есть подлинные доказательства… сказка на самом деле быль, всё, что там описывается было много много лет назад, тогда, когда мир только начинал жить… наш мир и иной мир тогда могли пересекаться, все были равны… злоба, зависть, невежество, зародилось чуть позже…

нет чёрного и нет белого, есть помыслы, которые поступая в пространство времени приходят…
… показать весь текст …

Есть люди, которые рождаются «ладно» и которые рождаются «не ладно». Я рожден «не ладно»: и от этого такая странная, колючая биография, но довольно любопытная. «Не ладно» рожденный человек всегда чувствует себя «не в своем месте»: вот, именно, как я всегда чувствовал себя. Противоположность — бабушка (А.А. Руднева). И ее благородная жизнь. Вот кто родился… «ладно». И в бедности, ничтожестве положения — какой непрерывный свет от нее. И польза. От меня, я думаю, никакой «пользы». От меня — «смута».

Будет ли хорошо, если я получу влияние? Думаю — да. Неужели это иллюзия, что «понимавшие меня люди» казались мне наилучшими и наиболее интересными. Я отчетливо знаю, что это не от самолюбия. Я клал своё «да» на этих людей, любовь свою, видя, что они проникновеннее чувствуют душу человеческую, мир, коров, звёзды, всё (рассказы Цв-а о мучающихся птицах и больных собаках, о священнике в Сибири и о проказе, — умер, и с попадьей, ухаживая). Вот такой человек «брат мне», «лучший, чем я». Между тем как Струве сколько ни долдонил мне о «партиях» и что «без партийности нет политики», я был как кирпич и он был для меня кирпич. Так. обр., «мое влияние» было бы в расширении души человеческой,
в том, что «дышит всем» душа, что она «вбирает в себя все». Что душа была бы нежнее, чтобы у нее было больше ухо, больше ноздри. Я хочу, чтобы люди «все цветы нюхали»… И — больше, в сущности, ничег

Заинтересованная преданность способна на любую измену

Слава" и «знаменитость» какое-то бламанже на жизнь; когда сыт всем — «давай и этого». Но едва занозил палец, как кричишь: «Никакой славы не хочу». Во всяком случае, это-то уже справедливо, что к славе могут стремиться только пустые люди. И итог: насколько я желаю славы — я ничто. И, конечно, человечество может поступить тут «в пику». Т. е. плевать «во все лопатки».

Тот, кто пришел к любимой женщине,
Бывшей.
Попросил сделать от квартиры,
Дубликат ключа.
Сделал, на всякий случай,
Ключ от Нее…
Для себя.

Затишно.
Прозрачно-белая тюль плотно заслонила большое окно, образовавшиеся кое-где складки создали лишнюю преграду свету.
Одним движением руки я направляю туманную пелену обратно в угол, тем самым оповещая все свое сонное царство о новой жизнь, которая пришла с этим рассветом…
Застоянный после ночи воздух быстро пробежал по моим щекам.
Свет лениво наполняет мою комнату и цвет предметов поднимается на тон выше.
Я с недоумением поворачиваю голову. Сизовато-голубые тучи еле-еле волочатся по уставшему небу, видно, манипуляция вчерашней грозы прошла успешно…
Все так же лежат наушники на стопке пожелтевших книг. Лампа нехотя прощается с последней порцией тепла, устало вспоминая ночные посиделки.
Вдруг слева что-то блеснуло. Лучик солнца нежно провел рукой по маленьким серебряным часикам, люстра на потолке подмигнула в ответ.
За считанные минуты моя комната встретила запоздалое утро …

Крайняя степень одиночества — я начала разговаривать с NPС