Дождись меня в паре тысяч миль 
или парсеков от этой точки, 
где все кричит, будто мы — не мы, 
где все прицельно, с размаха, точно. 
Где бьют легко, легче только спать, 
накрыв свой остов линялым снегом, 
где каждый новый боеприпас 
уже смертельно коснулся неба. 
Дождись меня в паре теплых рук — 
такая мера намного дальше, 
дождись, когда я опять умру, 
с последним словом довоевавши, 
а после сплюну и закурю 
с ухмылкой черта и ликом Будды,