Голубое сияние ночи на наши лбы легко легло,
Встретились тихо истлевшие руки вновь.
Ты — невеста!

Наши блёклые лики, жемчугом лунным
Слились в изумрудном тумане вод.
Окаменелые, смотрим на вечность звёзд.

Боль утихает! Обречены плыть в саду
В безумных объятиях тени,
Нещадная ярость зверей и деревьев бессильна.

Сонм созвучий хрустальных потоком нас поглотил.
Бредёт сквозь безмолвие
… показать весь текст …

Мне нравятся люди
с глазами, в которых
облетают деревья
и умирают лошади

Спелые души
груш источают
стоны плененных
женщин

Жить надо там,
где родился,
где змеи привыкли
к шороху
твоих шагов.

Оставленный миром… Раздавленный стенами крепких домов… Кирпичами спрессованных будней… Плитами «Я»… Кубометрами отрешенности…
Рассеченный ветрами, снегами и пухом еще не рожденных младенцев… Линзами мертвых озер… Постигший печали слепых букашек, которым хотелось хотя бы однажды прикоснуться глазами к небу…
Унесенный на крыльях иных миров… Он оказался в лунном пристанище… Среди сладко поющих стекол… И здесь, на мерцающем теплом песке, он молча стоял и думал… Так думают камни, не зная, о чем они думают…
А детеныш планеты, сидящей на желтой дюне, тыкал пальчиком-лучиком в человека и вопрошал свою мать-звезду:
«Почему этот дядя плачет?»

Разреши убаюкать
маленькую рептилию
на ладони
под шорох засыпающих
садов —
влажную луну
исходящую криком
уа-уа

Синие стены, кружево вязи —
читаю пески, чувствую камни…
На глубине семи локтей
спрятаны семь смертных грехов…
Счастье живет на улицах
древнего города.

Подсолнухи — те же люди, только ходить не умеют.
Обойти планету, вглядываясь в лица
в поиске параллельной вселенной
и не заметить
поле подсолнухов по обочинам дороги…

Слова распускаются кружевом,
если солнце садится в осень,
Капли, точившие камень
превращаются в айсберги грез
замерзших ресниц…
В жаркие листья льётся
белая кровь несказанных птиц,
их опоздавшим потоком
в далёкую душу уносит…
Там, плачут глаза
прозрачного жемчуга
Зачем же прощаются
листья…

Кричу твоё имя
звёздами, пока
молча падает
снег

Я вижу тебя на снегу…
Стоящую на коленях…
И ловящую губами снег…
Я слышу голос: «Уйди, человече!
Уйди! Ты не должен ее видеть здесь…»
Я вижу тебя на дне… Птицы.

К небу пронзительно тянутся
стрелы — мысли умолкли,
почти перестали шептать
реквием для цветов

Я хотел рассказать вам об одной любви, погибшей на войне с черепахами.
Я хотел рассказать вам, как дышат младенцы перед самой смертью.
Как плачут ночами еще не рожденные птицы, а вы думаете — это ветер.
Как зажигаются окна в холодных домах, где никто никогда не живет.
Как люди в оранжевых шапочках ненавидят людей под зонтиком.
Как старые девы тайком отдаются синусам.
Как исчезают планеты от одного муравьиного взгляда.
Как большие слонихи превращаются в маленьких девочек.
Как рождаются зв…
… показать весь текст …

Дом — это камень,
наполненный го-
лосами

У этой реки,
именуемой жизнью,
только один
берег

Осень
зашторила
тонкие лики,
которыми
тихо творил
Маэстро…

Он, она и Вселенная

Караваны, гружённые счастьем, у горизонта.

Он говорил о диких ягодах,

а казалось, о чём-то совсем ином…

«На этой неоновой планете, где фонари —

одуванчиками, одуванчики — фонарями,

нет места счастливым!
… показать весь текст …

В маленьком дереве жила Мечта. У Мечты были дети — пушистые, синие, любящие без спроса гулять ночами по небу. А люди смотрели и думали, что это
звездочки. У них был папа, похожий на мотылька, который только и делал, что чистил крылышки, считая себя изумительным, пока не влюбился в
красавицу-бабочку, живущую на соседнем дереве, куда и переселился, бросив жену и детей. Мечта долго плакала, но постепенно смирилась и начала снова улыбаться солнцу. Но не прошло и полгода, как дети Мечты попали в гр…
… показать весь текст …

В нищете несусветной,
только в ней — несусветной…
Человеку дано
прикоснуться к той самой
благодати, с которой
легко умирать
счастливым

Ломаю густую печаль
отчаянным Почему,
облаками Однажды,
успевая поймать
слезинку