К сожалению, не пришлось танцевать ни одного его спектакля, кроме первого «Золотого века», поэтому мне трудно сказать. Он же писал в основном не для театра-симфонии.

Я хочу иметь шикарные волосы, а не мужа!

Я приходила, делала свое дело, и уходила только бы мне не видеть людей!

Репетировала. Я сейчас не помню, но он ставил уже совсем по-другому, а как танцовщица я с Шостаковичем больше не соприкасалась, когда я слушала его вещи-удивлялась, что-то на меня действовало внутренне, я чувствовала это нутром, но не своим искусством. Понимаете, вот человечески я в этом ощущала его самого, его манеру быстро говорить что-то. Он не похож ни на кого. И думал он тоже очень по-своему, видел не так, как другие.

Художнику дано видеть то, что другим сперва трудно понять. А потом, когда ты уже начинаешь понимать, то видишь, что именно вот только так и можно делать. У него были любимые инструменты в оркестре. Вот как мы любим людей определенного характера, так и он без этих инструментов не мог обойтись. Конечно, надо использовать весь оркестр, но эти инструменты он любил в особенности. Духовые. Скрипки-меньше. Душой всегда чувствовал, что тут должен сыграть вот такой-то инструмент, а не иной. Но это надо музыкантов спрашивать, они вам точнее скажут, а мне стыдно на эту тему говорить, я это не знаю так хорошо. Могут меня и не понять, сказать: все неверно.

Не хватало какой-то лирики, я ее не чувствовала в нем. Той лирики, к которой привыкла с раннего возраста, со старых спектаклей, которые смотрела, сама ими занималась, может, и малоинтересных, но привычных. Он своеобразно относился к жизни, к людям. А чем я старше становлюсь, тем я как-то больше понимаю. Несомненно. Но я боюсь углубляться в эту тему. Вы извините, душой-то я это, может быть, понимаю, но высказать не могу. Серьезного или глубокого чего-то я не могу вам о нем рассказать. Нельзя, понимаете?

Галилео-это последняя песня группы ВИА ГРА. Я благодарен всем, кто в течении 25 лет работал со мной над этим проектом. Артисткам, музыкантам, администраторам, аранжировщикам, звукорежиссерам, режиссерам, стилистам, визажистам и всем, всем, всем. Это было прекрасное время, по которому у меня, тем не менее, нет никакой ностальгии. Главное и лучшее, что было и останется из всей этой истории-это песни, наполненные любовью, верой и надеждой. Надеюсь, их будут слушать еще многие годы. Желаю всем мира и благополучия.

Моя лента связана с твоею
Перевязаны душа и тело
И она стальных цепей
Сильнее, много сильней…

Но печально ты смотрел
На звёзды уходил, не говоря
Ни слова, ни слова называла
Я тебя сквозь слёзы
Мой Галилей…

Galileo, время вылечит
И любовь, и нелюбовь
Galileo, время вытечет,
… показать весь текст …

В ролях я стараюсь придерживаться большей глубины.

Я обыкновенный человек и очень хочу остаться собой.

Родители мне сказали: «Ты не должна иметь детей».

Всё дурное, мелкое, случайное, надо стирать и не тащить за собой в вечность.

Зачем гордость и честь, если можно откупиться? Другая, другая жизнь.

Быть дамой, приятной во всех отношениях, но в балете это просто невозможно.

Балет без сильного чувства, прямо скажем, дело безнадёжное, но в то же время быть добреньким ко всем-для искусства гибель.

Я не призываю к тому, чтобы на сцене текла кровь или показывали голую задницу. Просто надо делать хорошие спектакли.

Когда Юрий Николаевич Григорович выпускал спектакль «лебединое озеро» в Большом театре, я работала с солистами. Скоро Юрий Николаевич собирается ставить на сцене Кремлевского Дворца съездов спектакль «Иван Грозный», а я буду ему помогать.

Бывают роли, где нравятся отдельные эпизоды. Здесь, в «Легенде о любви», мне нравится каждый момент сценической жизни Мехменэ. Самые позы, самые движения, их великолепно найденная, подчиненная логике образа последовательность, так выразительны, что их надо только безукоризненно точно выполнить, не допуская никакой отсебятины. Такова вообще хореография этого спектакля, созданная Юрием Григоровичем. Такова его изысканная пластика, вызывающая аналогию с персидскими миниатюрами.

Мы дарим добрую ностальгию по тому, что никогда не вернется к любому из нас, по юности, молодости. Среди наших поклонников много менеджеров солидных компаний, директоров, владельцев крупного и среднего бизнеса. На работе эти мужчины и женщины-Иваны Петровичи и Елены Михайловны. Они носят дорогие костюмы, часы, украшения, подписывают многомиллионные контракты золотыми ручками. Но после работы уже никакущие. Сил нет, а так хочется вернуться в прошлое, сесть в старую тонированную «девятку», открыть окна, врубить «Ну где же вы, девчонки» и промчаться по городу!

Когда в 1944 году я переезжала из родного Ленинграда в Москву, будущий балетмейстер Юрий Григорович ещё не окончил хореографическое училище, а пустя время ленинградцы «Театр имени Кирова» приехали на гастроли в Москву, и я увидела его «Легенду о любви». Балет, который на многие годы предсказал всю философскую, гражданскую позицию тогда молодого, но уже безгранично талантливого балетмейстера Юрия Николаевича Григоровича. Долго ходила я под впечатлением «Легенды» и жалела, что уже не танцую.