Годы отходят в сторону,
Нет остановок и пристаней,
Все гениально устроено,
Если всмотреться пристальней.

У земли весенняя обнова,
только мне идти по ноябрю.
Кто меня полюбит горевого,
я тому туманы подарю.
Я тому отдам чужие страны
и в морях далеких корабли,
я тому скажу, шальной и странный,
то, что никому не говорил.
Я тому отдам мои тревоги,
легкие неясные мечты,
дальние зовущие дороги,
грустные апрельские цветы…

1935

Из пустой души слышен птичий гам,
А с деревьев слышится птичий грай,
Всё смешалось в мире, легло к ногам,
А ты знай подарочки собирай!
Посмотри, весне-то который год,
А все так же приходит, сверкая вся.
Ничего не проходит и не пройдёт,
Потому что пройти навсегда нельзя!
Ветер юго-восточный несёт тепло,
Поднебесные жители в честь весны
Головные уборы сняли с голов
И у всех уже без начёса штаны.

«Секрет писательства заключается в вечной и невольной музыке в душе. Если её нет, человек может только „сделать из себя писателя“. Но он не писатель…»
из «Уединенного»
Па-ба- бам!

Предки — чтоб их обвинять, а потомки — чтоб их укорять.
Вот вам и вся диалектика!

Обыватель и заядлый графоман считает, что если писатель что-то иногда пишет под псевдонимом или создает вымышленный персонаж для своих писаний, то он, писатель, скрывается от правосудия читателя, боясь сказать правду в лицо.
Ну, что ответить на эту наивную недалёкость, друзья?..

Город у нас маленький, но не хуже других: два рынка — городской и сельский, вытрезвитель современный, обширное кладбище в экологической зоне…

Любо-дорого жить без ворога,
Без дружка сердечного —
Бл@дуна заплечного.
Без подружек — вёдер без дужек,
Без богадства от слова «гадство»,
Без забот, чтоб не лился пот,
Без стихов окаянных, сраных.
Выйти в поле, обнять свою долю
И пуститься в дорогу,
Но пока не к Богу,
А к душистому стогу!

Никак нельзя торопиться, пробуя уху. Хорошу уху нужно есть так, как писали стихи древние эллины. Хорошую уху нужно есть гекзаметром.

Хорошо, когда всё можно,
Всё дозволено.
Сколько хочешь ешь морожено
Пой застольные,
В бок толкай соседку лживую:
Смолкни, бес!
Не бояться в хмарь дождливую
Топать в лес.
Не канючить в небо с робостью —
Чтобы спас!
И висеть себе над пропастью,
В куст вцепясь..

Вот в наше время влюблялись — так влюблялись, бухали — так бухали! А нонче: «он подбухивает», «она подвлюбилась». Не поступки и чувства, а пробники какие-то!

Товарищи справляющие, кому надоело пить-тужиться, давайте уже быть-пыжиться!

Преодолев дурачество стиля
И дурноту вкуса,
Пишем, что в новый вступили
И ждём Рождества Иисуса.

А недруги, как обычно,
Засели в танке,
Плюют из люка косточки вишни —
Хокку свои и танки.

Пишут про белизну смысла
Разницу между раем и адом,
А мы их — в баню, помыться
И — в самолёт, до Ленинграда!

Мне приснился сон, что я написала стихотворение: «Бродя по булыжникам Барнаула…»
Кто знает, в Барнауле есть булыжники?

Какое всё-таки чудо, эти пластиковые окна: даже сильный мороз, не может разрисовать их стёкла! Вид чёткий, как летом. Видны заснеженные деревья, на самом высоком и кучерявом огромная стая птиц серой окраски. Прищуриваю близорукие глаза — шо за птисы? Воробьёв явно крупнее, но мельче голубей — и значительно. Закралась крамольная мысль: неужто голуби с воробьями почикиваются? А что, в наш-то век высоких технологий, всё можно предположить… А когда заметила на одной птичьей головке хохолок-гребешок сразу поняла, что это… Да нет, не воробьи с петухами почикались!
Просто на дереве сидели свиристели!

Жили в Кремле три сестры — Лиза, Соня и Таня. Папа их был хороший врач, видимо, в то время хорошие врачи жили в Кремле. И вот стал к ним в дом ездить офицер, этакий лев, сильный, добрый, мудрый и знаменитый в своём роде. Родители думали, что он влюблён в старшую из сестёр — Лизу, серьёзную и вечно читающую книжки. Но они ошиблись: молодой человек был очарован средней — Соней, застенчивой и кроткой. Ухаживание продлилось недолго, и они были помолвлены. Во время помолвки самая младшая Таня, ещё по…
… показать весь текст …

Чем старше становишься, тем меньше тебя любят, а больше жалеют. Но если ты не умещаешься в прокрустово ложе жалости — тебя ненавидят.

Он наивно думал, что её колени — ворота в рай, но это была ловушка.

Неприятные люди — их слова, их поступки, их образы улетучиваются, как запах гари. Нужно только переждать чуток…

Ах, Наташа Ростова,
Наташа Ростова!
До чего ты мне нравилась,
Честное слово!

Я влюбленным в тебя приходил на уроки,
Я бродил, как Болконский,
печальный и строгий
И друзья меня спрашивали некрасиво:
— Что за муха, приятель, тебя укусила?
Я надменно молчал.
Ведь они не видали,
Как под вечер,
у кленов одних на виду,
… показать весь текст …