— Девушка, а можно Вас в подписку?
— В подписку — это под юбку, что ли?

Хочешь путаницы… добейся однозначности.

Чтобы любить людей, надо сначала научиться любить обезьян.

— Сегодня ты должен найти в метро девушку, похожую на лисичку! — сказал мне наставник.
И я стал ходить по вагонам и рассматривать девушек. К обеду я уже познакомился с тремя лисичками.
— А сегодня ты должен найти в метро девушку, похожую на кролика, — сказал мне на следующий день наставник.
— И я стал искать кролика. На кроликов мне ужасно везло. За день познакомился с девятью кроликами.
— А сегодня ты должен найти девушку, похожую на тушканчика.
Тушканчиков в метро тоже оказалось много.
— А что…
… показать весь текст …

- Девушка, а можно с Вами познакомиться?
— Если Вас не смутит моё имя!
— А как Вас зовут?
— Надояскота!
— Скотанадоя?
— Типа того, только наоборот!
— Ааааа. Нет, извините, девушка, я не дояр!

— Я убил человека. Да, меня заклинило Достоевским. Я долго подбирал топор, потом яростно его точил.
— Ты что, зачитался? — спросил меня топор.
— Но топоры не разговаривают! — возразил я и продолжил писать роман, лучше, чем у Достоевского.
— Щас Федор Михайлович сам придет и подскажет, как роман разрулить, — сказал мне критик.
— А зачем мне Федор Михайлович? Я же сказал, что хочу написать еще лучше, чем он? Я его не спрашиваю! — ответил я и почувствовал себя лауреатом нобелевской премии по литературе.
— Ничего, — сказал психиатр, — и вас вылечим.

Разумными доводами можно доказать только неразумное.

Человек наполняет слово собой.

Человек дышит не воздухом, а буквами.

— Здесь точно так же, как везде! — сказали прилетевшие на Землю Марсиане, увидев чёрный квадрат.

Нищие философы ходят по улицам и клянчат обоснование.

Жизнь — это творческая затея замечтавшегося камня.

— Я убил человека.
— А почему бы не рискнуть в эту сторону? Давайте попробуем неожиданный ход!
И мы с редактором пошли в ночной клуб знакомиться.
— Но разве можно в ночном клубе написать глубокий, сильный текст? — удивился я.
— В ночном клубе можно убить человека! — засмеялся редактор.
— Но я новый Достоевский, это идея Достоевского! — сказал я.
— Не ври! Пойдем искать человека! — засмеялся редактор.
Я думал, редактор шутит и все лето ходил с ним по клубам. Но потом оказалось, что он не редактор, а следователь и мою строчку «Я убил человека» принял за серийный поиск жертв и стал меня подстрекать, чтобы поймать с поличным.
Когда я все-таки доказал редактору, что подражал Достоевскому, редактор сказал, что сейчас все-равно огромный дефицит женских персонажей и мы все-равно продолжили искать девушек, до одурения.
А может, редактор мне так и не поверил и продолжал ловить меня с поличным. Этот вопрос так и остался загадкой.

— Я убил человека.
— Кого?
— Я убил человека.
— Зачем?
— Подражаю Достоевскому. Раскольникову. Это первая строчка моего будущего романа.
Редактора вышли совещаться. Через 15 минут главный редактор сказал, что из меня никогда не получится писатель и чтобы я больше никогда не писал.
Роботы так и не поняли, зачем описывать убийство человека, если таких живых реликтов почти не осталось…
А я убил человека и это была гениальная концепция будущего романа, как у Достоевского. Но мне не везло. Все редактора были роботами.
— А сам-то ты человек или робот? — спросил у меня старый редактор.
Но я не стал отвечать на этот вопрос. Если честно, я сам был не уверен, кто я.
А мою первую строчку первого романа передали в суд.
— Нельзя ничего писать про людей! Роботам это не нравится! — сказал судья и мой литературный дневник уничтожили бумагоперерабатывающей машинкой.
— Неужели я правда никогда не буду писателем? — спросил я у робота-гадалки.
— Но робот-гадалка зависла.

— Я убил человека.
— А давайте с девушками знакомиться, Вам бы это помогло.
— А при чем здесь девушки и достоевщина? Я Раскольникову подражаю.
— Если Вы маньяк, это тоже достоевщина, одно другому не мешает, Вам где удобнее знакомиться, в клубах, в театрах, в библиотеках, в метро?
— Но я же писатель. Зачем мне знакомиться?
— Нет, молодой человек, Вы маньяк! Вам знакомиться надо.
И мы пошли с редактором знакомится, а первую строчку романа «Я убил человека» так и не дописали.

Дело зрело, зрело, зрело,
А как назрело до беспредела.
Так папку с делом
Кошка съела.

— Я убил человека.
— А что это за книга? Какого она объема? Что это за человек? Мы не рассматриваем незаконченные рукописи, потому что авторы ничего не объясняют.
— А это я писал подражание «Преступлению и наказанию» Достоевского.
— Ааааа! А мне сказали, что ты маньяк! А ты хоть знаешь, кто такие маньяки?
— Знаю!
— Да ничего ты не знаешь! Маньяк — это тот, кто убивает девушек! А ты же в метро с девушками знакомишься?
— А все знакомятся!
— А зачем написал: Я убил человека!
— Да я же говорю, это не я, это Раскольников, я первую строчку романа написал.
— А мне сказали ребята, что ты маньяк!
— А что это ты сплетни повторяешь! Ты редактор или сплетник?
— Ну ладно, помогу тебе написать книжку, но у меня есть подозрение, что ты не только писатель, но еще и маньяк. И то и то.
— Ну подозревай, подозревай! Давай книжку писать.
И мы написали план будущей книги. Но дальше планирования дело не зашло. Оказалось, что это не редактор, а следователь.

Ценные советы обычно после переоценки оказываются вредными советами.

Мягкие игрушки — это солнышки нашего темного мира.

Не заходи в незаходило.

Если поставить в часы лишнюю батарейку, время не станет быстрее идти.

Чтобы подняться до уровня человека, надо еще раз пройти этап обезьяны.

Переходя из эпохи в эпоху, истина делает все короче и короче человеческий хвост.

— Девушка, а можно с Вами познакомиться?
— Ты что? Никогда! Руку из-под юбки убери! Ааааааа?

Я была в шоке. Сидела в кафе, погруженная в свои мысли о предстоящем Новом годе, когда странный парень нарушил мою тишину. В его глазах читалось нечто, что заставило меня отдернуть его руку и быстро отвернуться.

«Путь длиною в 79 дней». Именно столько дней осталось до Нового года, я посчитала. Каждый день как будто был отдельной главой в книге, где ожидание переплеталось с надеждой и страхами. Как т…
… показать весь текст …