Скоро!
Совсем уже скоро,
быть может, каких-нибудь сорок смертей,
и ты станешь, как я, поклоняться Засухе,
сердцевина которой — утоление жажды… Как я,
ты будешь молча смотреть в глубину родника
и видеть Пепел…

Почему-то всегда
становится грустно,
когда гаснут последние
окна, а город
начинает блуждать
в совершенно пустых
подъездах

Золотая Ослица
становится рядом —
и я воцаряюсь
в женщине

Однажды,
на закате жизни
ты непременно найдешь себя там,
откуда когда-то начал
и осознаешь, что все это время
не ты неустанно скитался по миру, а мир
жил сквозь тебя, как трава прорастает чрез
камень.

О, эта легкость трав кладбищенских…
Как упоительно и нежно
срезает тяжесть бытия

Россия — это ад,
которым дышит Слово,
Россия — это рай,
которым плачет Бог

Это все жизнь!
И деревья, и травы.
И моря, и озера.
И букашки, и птицы…
И только ты на земле,
одиноко возвышенный разумом, —
детеныш смерти

Он так любилус этот человекус,
полупапирус, полуполимерус
бродить дождями как осенний вирус
и словно блинус осторожно пере-
вернув ногой какую-нибудь лужу
склоняться к ней и замирая слушать
как умирает нежная волна…
Он так хотел свое земное я
согнав с лица, вогнать в далекий небус
и осознать косинус бытия

Временами, когда заедала тоска, он приходил в эту хижину, садился на старый скрипучий стул и, положив свою голову на щербатый стол, отдавался
пустынным мыслям. Когда тоска отпускала, он возвращался в роскошные апартаменты, где всё труднее становилось жить.
И еще труднее — притворяться в этом… Как и в том, что очень давно… Он забыл, что такое — жизнь…
В его огромном доме всё, абсолютно всё действовало ему на нервы. Даже тонкая красивая женщина, раздражала своей красотой и покорностью. Он не-
на…
… показать весь текст …

Из книги «ПРОЗАРИУМ»
Из далеких краев иду я к тебе, моя милая. И жизнь твою, милая… Несу я тебе на руках… Как ребенка, как птицу, как бабочку… Слабость и грусть
вперемешку переполнили душу мою… Ибо очень устал я, милая… И чтобы мне не упасть… Чтобы дойти до тебя… И вернуть тебе жизнь, что утратила ты до
рождения… Дай мне возможность найти… На побережьях лица твоего… Жаркую жажду… Жизни.

Став нищим,
обретаешь способность
дарить бесконечность
ласточкам

Из книги «ПРОЗАРИУМ»
Когда смеркаются души, а чаша сознания переполняется мертвыми числами… Когда хочется жить,
но не знаешь — как. Когда хочешь сказать, но не знаешь — чем… Наступает время рождения… И тогда приходит Озирус… Он становится с теми, кто Видел, и они, улыбнувшись сухими глазами, исчезают в его окружности. От них остаются фигуры, подобные тем, кто не Видел. И фигуры продолжают быть, пересекаясь с другими фигурами… Влюбляются, женятся, строят дома, умирают… Фигурам неведомо сло-
во «Озирус»… И им легко оставаться… Здесь.

Из книги «ПРОЗАРИУМ»
Этот мир одинок… Как нищий на дне вселенной…
У него ничего… Нет! Ни отца, ни матери… Ни дома,
ни близких… Ни гроша, ни крошки… Сиротой не-
прикаянной… Бредет он устало по душам… Устало
роняя… Слезы.

Из книги «ПРОЗАРИУМ»
Всевышний всегда прав… Так говорят все… Так говорю я… Эта истина истин…
И с этим надо смириться… Только с одним уточнением… Да, он всегда… Всегда и во всем… Но не более чем… Море, весна… Небо, деревья… Травы, дожди… Муравьи, черепахи…
И снег за окном… Не более

Из книги «ПРОЗАРИУМ»
Злато летело в мои карманы… Женщины падали к моим ногам… Птицы мне пели свое сокровенное… А моря отдавали… Лучшие свои корабли… Так незаметно прошла моя жизнь… Под сенью сиреней… Совершенно чужого сада.

Смеркается — солнце
прячется тихо
под крыльями спящих
птиц

Из книги «ПРОЗАРИУМ»
Я вижу тебя… В розах и скалах… В голубых облаках… В золотистых озерах… В самых осенних… Гнездах… Во мгле… В утомленности парков… В безмолвии статуй… В безумии скрипок… В крике, вот так… Твой образ сливается…
С миром, вот так… Я теряю тебя… Любимая.

И крики женщин, звон колоколов,
и вздохи старцев, плач камней… Вокруг
все говорило о беде великой,
и мы три ночи и четыре дня
бродили молча — мы искали горе…
Но ничего — ни дыма, ни пожарищ,
ни пепелищ… Земля дышала вольно…
А крики женщин, звон колоколов
все не смолкали… Странный человек,
как черный ворон в черном колпаке,
возникший вдруг нам тихо прошептал:
«Ищите радость»