Выключи свет, чтобы мог я тебя увидеть
Зрением волка, полным зрачком Луны —
Эту религию можно открыть и выпить,
Выкрасть у бога чашей живой воды.
Город стремится к лесу, а лес — к обрыву
/эта прогулка сроком на сотню лет/.
Надо ли биться с тёмной и грозной силой,
Если за ней неизбежно стоит рассвет?
Семьдесят рек этой ночью текут по венам,
Виден под кожей синий исток строки…
Прямо за дверью мир невесом, неведом —
Выпей же зелья, следом за мной беги.
Эта религия будет простой и звонкой:
Будем смеяться — будет смеяться бог,
… показать весь текст …

У меня есть замечательная примета, которая работает безотказно много лет: за утренним кофе открываешь свежую газету и читаешь, после новостей, прогноз погоды. Переменнная облачность. Дождь. Возможна гроза. Отлично. Меняем пижаму на белую рубашку и костюм, берём любимый портфель, зонт — и на работу. Работаем. За окном вовсю светит солнце, жара почти плюс 30. Люди в офисе задыхаются, включают кондиционеры, вентиляторы, обмахивают друг друга журналами и газетами, при желании. Я сижу за столом, рабо…
… показать весь текст …

Шёпот их тих: не услышишь, пока не свяжешь
Крепким узлом рассечённую нить в одну…
Бьются костры, задыхаясь от едкой сажи,
Бьются сердца, не признав ни одну вину.
Ересь проста: ты стремишься, куда не надо,
Знаешь чуть больше, чуть легче выносишь боль —
Разве не повод признать отголоском ада
Строчки твои, твоих дерзких симфоний соль?
Был этот мир обречённым, пустым, несчастным
Двадцать веков назад? Да таким и был!
Чистый был чистым. И грязный был так же грязным.
Так же писали кровью взамен чернил.

Шёпот их тих, инквизитор хитрее змея —
… показать весь текст …

Храни своих големов в сердце, в душе, в шкафу. Считай на них трещины, пыль протирай раз в год. Пиши неразборчиво, как в бюллетень — в графу настойчивой памяти: это пройдёт, пройдёт. Я тоже из глины, но только с живой душой, не мягкий и грязный, как в реках лежащий ил — огонь опалил меня так, что одной строкой прописан мой путь на изнанке упругих жил. Но где тебе знать, сколько раз умирает день, пока проживёшь его здесь, в абсолютной тьме. Без друга, без брата, без бога, что дарит тень любому из …
… показать весь текст …

Я так много читал, что почти ни во что не верю,
Если книга закрыта — значит, всему конец:
Где-то будет бродить одинокий герой без цели,
Пока старую книгу вновь не откроет чтец.
Так срезают жнецы всё, созревшее в поле к сроку,
Так пророчат жрецы окончанье лихих времён…
Прочитай меня так, как читают посланья к богу
/ты мой маленький бог, вновь законно занявший трон/.
Ветер с разных сторон /юго-западный всех сильнее/
Мне приносит посланья, коим не счесть числа,
Флаги этих страниц на границе победно реют:
Ты касаешься книги — значит, зовёшь меня.

Твои пальцы скользят, обжигая меня касаньем,
… показать весь текст …

Где тебя спрятали, грешник, в какой тюрьме?
Я обошёл все моря, провалил все явки,
Выслушал Грига, Корелли, Бизе, Массне,
Прозван был бесом, отступником, павшим, падким.
Странной судьбой обречённый на хлеб и лёд,
Разве скулил я, взывая к тебе шакалом?
Только волчонком, который открыто ждёт
Битвы и смерти, когда остального мало.
Где тебя приняли так, что который век
Мне не найти отголоска твоей кантаты?
Падают с неба и манна, и мёд, и снег —
Что мне до них, если ты обрубил канаты?
«Радуйся малому…» — к чёрту твои слова!
Карты, мундиры, моря, океаны — клетка.
… показать весь текст …

Она умерла в среду, а в пятницу он уже полюбил другую. Эта другая была лёгкой, почти невесомой, с тончайшими линиями голубых прожилок, едва заметных в мягком, текущем с небес медленной, медовой рекой, июньском свете. Он рассматривал её с нескрываемым интересом, словно она была первой и единственной в его странной, уже достаточно долгой жизни. Он сажал её на белый широкий подоконник и вглядывался в её тайны издалека, из другого конца комнаты, где старое глубокое кресло и он сам были единственным…
… показать весь текст …

Бог играл мне сюиту — я был, как Бетховен, глух.
Рисовал мне портреты, но я, как Гомер, не видел.
И тогда, улыбнувшись, он дал мне глаза и слух,
Отошёл от органа, повесил на раму китель.
Я пришёл в эту комнату так, как приходят все:
Обнажённым душой и, что хуже гораздо, телом —
Оловянный солдатик, отлитый играть в войне,
На червлёной доске, разлинованной белым мелом.

Ты стояла напротив — и повесть была проста:
Мы сгорим без остатка друг в друге, как хочет автор.
Я оставлю письмо для него на краю стола,
Ну, а ты осторожно расставишь даты.
… показать весь текст …

Вдох… На выдохе мех спадает
С белизны обнажённых плеч…
И не знает зима, не знает,
Как я буду тебя беречь.
Перелистывать дни, вплетая
В эту близость и снег, и сны,
Всё, что было со мной, меняя
На касанье твоей руки.
Всё — на мир невесомый, звонкий,
Где беспечно царит Январь,
И где шлейфом Зимы — позёмкой,
Суеты заметён словарь…
В серебре, на моей постели
Вдох… На выдохе снимешь всё…
… показать весь текст …

Расскажи мне наутро, кто ты на самом деле?
/я закрою все двери, выключу молча свет/.
Тебя мог бы создать только седой Гварнери,
Но вот только Гварнери больше на свете нет.
Расскажи мне неправду, выдумай титул, имя —
Я услышу за ними всё, что мне нужно знать.
Пусть закончится пьеса, кофе двойной остынет,
Только ты не сдавайся. Ты продолжай играть.
Кто-то падает снегом, кто-то дождём на город
В этот сумрачный холод прямо из райских кущ.
Ты упала страницей, странницей тёмной Торы,
Бог твой мне неизвестен, молод и вездесущ.
Я смеюсь потому, что не верил в закон Ньютона:
Всё, что билось со звоном, падало только вверх.
… показать весь текст …

Эта боль не отступит, знаю…
И, бакарди сведя к нулю,
Я, конечно же, дочитаю,
Словно книгу, судьбу свою.
Эта повесть стара, как руны,
Как ключи от ворот Петра —
Мы с тобою всего лишь струны,
Те, что рвутся на ноте «ля»…

Благодать — это боль, что всегда убивает невинных:
Божий сын на кресте, и во тьме весь апостольский мир.
Мне хотелось бы знать этот список немыслимо длинный,
Этот вечный словарь… /тот, что Авелем Каин открыл/.
Но незрима печать на запястьях томящихся жаждой
Бросить камень в любого, кто лучше окажется вдруг.
Человеческий мир — старый голем, что с сердцем бумажным,
Уверят, что любит… /как глух его голоса звук/.

Распечатать уста и достать кем-то вложенный свиток,
/и рассыплется голем, и список уронит в траву/.
Только глина прочна и невидимы тысячи ниток,
Те, что тянут ту глину, почти неизменно, к ножу.
Словно мир разделён на две расы, две крови, два слога —
… показать весь текст …

Танцуют одни, а другие поют без нот…
Идёшь вдоль стены и всё думаешь: «Где здесь выход?».
Вот бог над тобой, вот узорный небесный свод —
По правилам всё, но ты смотришь и воешь тихо.
С улыбкой невинной пытаешься тоже петь,
Фальшивишь везде — и клыки, и твой слух мешают.
Всё ищешь в кармане ключ, а находишь медь
/У старой стены где-то дверь в направленьи рая/.
В любом направленьи — неважно, куда идти,
Когда не по кругу, когда не вперёд, и с песней…
Когда и не знаешь, кто держит твои ключи
В кармане, что полон ржи и подобен бездне.
Танцуй или пой — кукловод наверху хитёр.
Меж нами и богом — расписанный купол цирка.
… показать весь текст …

Стоишь у залива и знаешь: охрипнет голос, пока будешь молча взывать к раздающим мир. Пока не проступит ветхозаветный образ из крови и пепла на плащанице цифр — на старой купюре в крестовом походе спящих /Неспящее Око смотрит в страну снегов… и полчища смертных, безумных, как медь звенящих, ведёт, словно стаю голодных бездомных псов/.

Стоишь у залива и знаешь: твой дом не вечен. Молись за других, но придут за тобой, Адам. И голос охрипнет… и выйдет Саул навстречу, не зная ещё, как опасно грозить снегам.

Я зачем-то привык быть первым,
И неважно, когда и в чём.
Жизнь, как дама с веслом галерным,
Чинно вскинутым на плечо,
За спиною всегда стояла:
Обернёшься — вручит — плыви…
Словно лодок на свете мало,
Что стремятся на край земли
Через бури любви и быта,
/что, по сути, одна чума/,
Через таинство Массолита
/где поэту — тюрьма, сума/.
Не успеешь уйти на милю —
Жизнь догонит, предъявит счёт,
… показать весь текст …

Ты боль моя теперь, но не любовь… /уже дышу — два века до рассвета/… ты линией судьбы прошла насквозь ладонь мою, как лезвием стилета — безжалостно, спокойно и легко /тебе больней я знаю это, знаю/ ведь кровь моя — лишь алое Шато, и я давно всерьёз не умираю…

Не помню я ни тьмы, ни пустоты — придёт закат, но я проснусь однажды… ты — боль моя, увядшие цветы… я срезал их, но ты была отважной — ты линией судьбы прошла насквозь ладонь мою, как лезвием стилета.

В ударах сердца слышу слово «врозь», но есть ещё два века до рассвета.

Кто сказал тебе, что опасен зверь
В полнолунье, часам к семи?
Я закрою зонт и открою дверь —
В чём опасность, сама смотри…
Я почти безупречен во тьме на вид
И беспечен, как всякий сон.
Ты послушай — вот сердце моё стучит,
Мой серебряный Vacheron.

Это готика леса, барокко рек,
Ренессанс полуночных троп.
Нет для зверя сурового слова «грех»,
Оттого он на всё готов.
Кто сказал тебе, что опасен я В полнолунье, часам к семи?
… показать весь текст …

Вечер не вечен — к несчастью приходит ночь,
Я закрываю открытую утром книгу,
В кресло сажусь, наливаю знакомый скотч:
Грусть и слова, подмешав к ним любви интригу.
И понимаю, что этот напиток свят,
/хоть не вода/, но крестить им не надо грешных,
Выстроив прежде, как водится, по два в ряд,
И подарив по шаблонной, простой надежде.
Я же бунтую — течёт в моих венах кровь
Старых богов, о которых никто не помнит
/брошен на берег Петра золотой улов,
Рыбы же славят сеть, и глотают воздух/.
Кстати, у ск…
… показать весь текст …

Закрыть глаза

Если закрыть глаза,
Выдохнуть мир, и спать —
Можно в пространстве сна
Старый свой дом искать.
Лилию на дверях,
Старый порог, тебя,
Спящий огонь в углях,
Таинство ремесла.
Всё, что забыто мной
Прочно, давным-давно —
Где-то звенит стрелой,
Бьётся дождём в окно,
… показать весь текст …

Ночью лежишь во тьме, понимаешь — смертен…
/Вечность рекою млечной течёт в окне,
спят имена на горячих губах предтечи,
суть же таится в первой, простой строке/.
Ключ незатейлив: чуть-чуть серебра и стали,
Что им откроешь — то будет вовек твоё.
/Кажется мне, мы от этих дверей устали:
дверцу откроешь — другая за ней, ещё…/.

Ну, а потом ты лежишь в темноте и веришь:
Бог — это слово, серебряный ключик, мёд.
Бьются архангелы с вечным проклятьем змея,
Змей же смеётся, придумав двоичный код.
Позже плюёшь на загадочный сумрак леса,
… показать весь текст …