Увы, я подобных поэтов знавал —
От Бога. Но если присмотришься зорче,
То видишь подполье, глубокий провал,
А в нём затаённый зловещий моторчик.

Поэтов от Бога — ну разве чуток
В полёте своём не без лёгкого крена.
Но в жилах у них кипяток-кровоток,
А в том кровотоке бурлит Ипокрена.

Не сразу учуешь рассчитанный яд —
В нём малые дозы на многие чары.
Такие поэты растут без плеяд.
Они одиноки. Поэты-анчары…

О Господи, — думалось мне, — почему
Сей глас победительный, иерихонский,
О свете поёт, а уводит во тьму,
Где шорох змеиный и шип скорпионский?

Я знал этих чудищ. И мне довелось
Молиться на них в простоте придурашной.
И я б не заметил их тайную злость,
Когда бы не выдал их случай пустяшный.

Когда бы не ревности жгучая дрожь,
Бенгальский огонь, теплоты невозможность,
Когда б не капризное «вынь да положь»
И худо прикрытая ясновельможность.

Когда б не злословили из-за угла,
Когда бы собратьям беды не желали,
Когда бы тлетворная ложь не вошла
В состав профетических их глоссолалий.

О Господи, — думалось мне, — почему
Коснулась и вас эта порча и схизма?
Никак не доступно уму моему,
Что может быть Моцарт не чужд сальеризма.

И всё же — примите неловкую лесть!
Вы — тьма, но всегда вперемешку со светом.
Задуманный ангелом — ангел и есть.
И хватит. И больше не будем об этом.