Мужчина один не хотел жить.
И у него были основания. Он попал в аварию и стал инвалидом. И ходил еле-еле с палочкой, страшно исхудавший и слабый. Все болело; подробности ни к чему. Машина разбита, конечно. Работу потерял; бизнес кончился. Огромные долги. И жена тоже ушла, — ее можно понять. Наверное. Вот этот мужчина вышел от врача и сел на лавочке в парке, он уставал моментально. И сказали ему неутешительные слова, ужасные. И вот он сидел, полузакрыв глаза, и думал: зачем жить? И строил планы, как лучше перестать жить-то. Быстро и безболезненно. Он спокойный был и умный человек. И он вот что увидел: два пьяных молодца гоняются с палкой за птицей. А птица убегает — у нее крыло сломано. И они, хохоча, хотят птицу палкой убить. Мужчина встал кое-как и говорит: мол, зачем же вы убиваете птицу, братцы? Что она вам сделала? А пьяницы нагло и грубо отвечали: а зачем ей жить? …Потом, в полиции, мужчину отпустили — полицейские же не звери. Видят, человек еле сидит. И палочку отдали, хотя это могло бы стать вещественным доказательством — так он треснул по уху и по носу двух садистов. И даже вызвали ему такси. Потому что пьяные хулиганы не смогли связно объяснить, из-за чего драка началась. Они вообще ничего не могли объяснить. Но уже не смеялись, а всхлипывали. И этот инвалид вернулся в парк и подобрал ворону. И отнес к себе домой. Потому что все хотят жить. А те, кто не хочет — те захотят, когда увидят, что от них тоже многое зависит. И кто-то в них очень нуждается, очень сильно. Не хочешь для себя жить — поживи для других. Как они без нас? И никто не может решать: кому жить, кому не жить. Не человеческого ума это дело. А мужчина выздоровел, только хромает сильно. И работает. Мозги-то никуда не делись. И женился — все остальное тоже никуда не делось. Способность любить и заботиться, в смысле. И эту историю про птицу он сам рассказал, потому что она поучительная. Надо жить. Особенно — если вы добрый. Вы кому-то очень, очень нужны, но можете не знать об этом — до поры, до времени… А с вороной тоже все хорошо. Хотя она без всякой благодарности улетела потом — но что возьмешь с вороны?