Ну, привет! Всё, кажется, какабычно:
Я пишу, вернее — давлю батоны,
А тебе — читать о пустом и личном.
И грустить. Я буду чертовски тронут
Ощущать роптанье ментальных нитей
Через бесконечные дни и ночи.
Почему твой ангел-предохранитель
Не спустил курок ещё, мой Лизочек?
Мне опять не ждать от тебя ответа
И глотать вискарь под Агату Кристи.
За окном вовсю облетает лето,
И в небесной лужести киснут листья.
Вот и я раскис — ничего не лечит:
Ни киношный трэш, ни мечты о море.
Если ты — лишь маленький человечек,
То тебя тоска захлестнёт и смоет.
И очнёшься где-нибудь в подворотне
Без часов, мобилы и объяснений.
Оттого всё радостней и охотней
Я опять спешу на свиданье с нею.
Это слабость, вышедшая за рамки
Представлений. Это реально шоу!
У тебя ведь тоже срывает планку,
Если вдруг удастся взглянуть сквозь шоры?
Если на экран твоего айпада
Вдруг сорвётся капля из серой тучи?
Эстакада кажется эскападой
На краю болезненных благозвучий.
Знаю, глупо спрашивать «где ты?», «как ты?»
Потому что ясно: «нигде» и «плохо».
Остаётся лишь удалять контакты
И об стену биться сухим горохом,
Чтоб сосед-алкаш очканул нехило
И гонять чертей перестал на месяц.
Нас учили не надевать бахилы,
Ведь ботинки душу прекрасно месят.
И такие гасят, порой, порывы,
Что берут завидки да душит жаба.
И всё реже искренне тянешь лыбу,
И всё чаще требуешь книгу жалоб —
Будто хочешь миру смешно поведать
О постыдной тяге к перу и лире,
Будто можно будет назвать победой
Твой солёной кровью парящий ливер.
В жизни всё неправильно и не вечно.
Ведь зачем-то есть на нас божий ластик.
Я опять танцую от той же печки:
Раз-два-три. И бьются очки на счастье.
Три-два-раз. И, будущее пророча,
С книжной полки падает бледный Чехов.
Ты держись там как-нибудь, мой Лизочек!
И кричи, а я буду слушать эхо…