ты захочешь вернуться в свой старый домишко
через годы скитаний, борьбы, вранья,
тёлок, которых объелся ты до отрыжки,
тёлок, которые выжали до копья
глупого и податливого мальчишку
уходившего к нелюбившим его
как я;

вспомнишь друзей, с которыми пил горючее,
ел горячее, в лесу собирал клещей;
сели, — да столько минуло, что лучше бы не встречались теперь вообще
«наливай ему кислых щей
вкусных, жирненьких щей баб Зоиных!
о, гляди-ка, совсем уныл»
ты потерян среди мезозоевых
грязным потом потёртых
рыл.

и у каждого тут свой крест,
за рюмашкой беседа катится;
мужнин выстрадан манифест:
жёнка — глупая каракатица,
тёща — выпилила печёнку,
кот ублюдок зассал углы;
каждый тут отыскал девчонку
чтоб в субботу ей дать на клык.

ты пойдёшь в свою старую хату, в подъезде вонь;
ты попьяне отыщешь мой номер в своей мобиле.
и звенеть будет громко и радостно телефон
и неважно, что мы любили —
спустя сто зим
нам не холодно больше,
не страшно поодиночке
лечь

здравствуйте, очень жаль, но закрывается магазин
город-Припять, его не жалко — бери бензин
это нужно дотла исжечь.

мы любили друг друга. жужжит престарелый Зил
заморозив
любую
речь.