У лукоморья дуб всё тот же,
Но цепь давно снесли в ломбард.
Кот эмигрировал, а позже
Там объявился леопард.
Поглубже спрятав боль глухую,
Он вечен стал, как вечный жид.
То загрызёт кого втихую,
То просто тихо полежит.
Чудес там нет: не чертит леший
Порубки план на десять лет.
И витязь, конный или пеший —
Всего лишь карточный валет.
Там позабыли понемногу
Про чувства долга и стыда.
Мёд-пиво там, и, слава богу,
Русалка к пиву есть всегда.
Там на неведомых дорожках
Следы исчезнувших как вид
Зверей. В лесу на курьих ножках
Избушка ветхая стоит.
Она в глуши, вдали от бурь и Досок нечасто слышен скрип.
И целы ножки, хоть и курьи —
Не всех скопытил птичий грипп.
Богатыри там стройным рядом
Стоят как ляди на Тверской.
От «Беломора» кольца рядом
Пускает дядька их морской.
Царевна там давно не тужит,
Поскольку стала поумней.
Не знаю, чем уж он ей служит,
Но бурый волк всегда при ней.
И там с причудливой гримасой
На всех Яга глядит с холста.
Там царь Кощей сидит за кассой,
Уже с утра приняв полста.
Руслан Людмилу там не трахнет,
Инстинктом будучи влеком.
И там всё время чем-то пахнет,
Но этот запах мне знаком.
Нет места там греху и блуду,
Там вертикаль во всей красе.
И я там был. И я там буду.
Однажды мы там будем все.