никто. никогда. никуда из меня не уходит.
любой, кто однажды запущен под кожу был,
горит во мне алым углем, даже если остыл.
даже если давно не мил,
если был да сплыл,
говорит во мне. продолжается. происходит.
я фарцовщик свихнувшийся, собиратель.
я ловлю перламутровый жемчуг на глубине.
ем его. и потом он растет во мне,
превосходит меня в размерах. глядит извне.
застилает собой горизонт (как всегда некстати)
и врастает корнями где-то вот по весне
когда между нами случится локальный коллапс,
меня ранит, конечно, осколком прямо в висок.
и мой терем, который не низок и не высок,
схоронит промеж половиц единственный волосок
неслучайно. и если вдруг раны пустят сок,
то по ДНК будет восстановлен сначала голос,
после — запах, детали и острая страстность к ним.
ведь в итоге мы, чем старательней затираем,
тем нежнее потом храним
эти зерна кофейные. штучно. наперечет.
честно,
я и не думала ностальгировать и загоняться.
просто дико хочется целоваться,
а ты все тот же.
глумливый
черт