Ты храни свое доброе сердце, не спеши под дождем с ним расстаться.
В этом мире чугунных доспехов не спасают лохмотья бродяг.
Вместо принцев с душой благородной на престол норовят самозванцев
Посадить и вести свои войны, но готовят всегда белый флаг.
Кто придумал надежду и веру, тот был свят, даже так заблуждаясь,
Что излечит глубокие раны временной средь дорог интервал.
Я ли ангел иль демон, - не вижу… Потому что я не отражаюсь
Первозданной душою своею не в одном из открытых зеркал.
Ты иди сквозь пустыни и чащи… Ты иди от меня ли, ко мне ли…
Я хотела молчать, но сознаюсь — рвется в окнах, как ветер, мой зов.
Берегли тебя боги, наверно, — потому и придумали двери…
Рвы и стены, болота и степи… и секретный в воротах засов.
Но я слышу твой гимн, эта песня… не дает ни проклясть, ни молиться.
Не дает не взлететь над утесом, ни с утеса перчаткой упасть.
И я жду тебя каждую осень, взгляд бросая сквозь прорезь бойницы
И по стенам плющи распускаю — для рассветов зеленую снасть.
Подожди, этот свет не от солнца, - изнутри от звезды в снег упавшей,
Там за морем равнин, за горами нет другого для взора пути.
Если ты свет увидишь однажды, как тропу в мою белую башню…
Я возьму на себя твою ношу, твое сердце оставив в груди.