Плывет Москва сквозь сумерки дождей,
Стирает снег плаксивая зима,
Играет ветер светом фонарей
И вырывает зонтик у меня.
А я стою промокший и слепой,
С растрепанными розами в руке,
И отлетает яркою звездой
Окурок сигареты «Атташе».
Ревнивый дождь пощечин не жалел,
Я ухмыляюсь, подставляя рот —
Я никогда так раньше не хотел,
Поверить в то, что кто-то меня ждет.
Не потому, что холодно ногам,
И бесполезно, в общем-то, мечтать,
А просто я скучаю по глазам,
Которым должен многое сказать.
Сказать, что я был, как всегда, не прав,
Предположить, что столько лет — не срок,
Что от свободы, все-таки, устав,
Почувствовал вчера как одинок.
И что твой голос в трубке я узнал,
Узнал бы даже через двадцать лет!
Ты спрашивала — я не отвечал…
Вот черт! Похоже, я без сигарет.
Смешно, конечно — я заговорил
Когда морзянка выдала отбой,
Нет, я вчера ни капельки не пил,
Я целый вечер говорил с тобой.
О том, что я скучаю по тебе,
О том, что я так глупо поступил,
И твое имя пальцем на стекле
По запотевшей плоскости чертил.
Восьмой этаж и желтое окно,
И муж, наверное, давно уже пришел,
Да что там — мне совсем не все равно,
Что ты и он… Что он тебя нашел.
Я знаю — поздно голову ломать
Когда и где так разошлись пути,
И как тебя мне будет не хватать…
Послушай, друг… как мне к метро пройти?