…а потом он выдохнет: «Ну, прости…»
Сядет, сгорбившись. Руки куда-то денет. -
Это — Осень. Конвойный. Ведет и мстит.
Мстит за то, что я этим вот /нощно, денно/
ожиданием слова держала мир,
позволяла продлиться за гранью точки. -
Просто каждому нужен свой личный миф.
Просто каждый заточен, лишаясь почвы,
на попытку найти в себе камертон.
/Чтоб хоть что-то, пусть глухо, внутри звучало/, —
в тишине невозможно не сжать ладонь,
если чуешь, что полнишься изначально
этим криком ли/просьбой — «скажи, скажи…»
и /увы!/ понимаешь, что — нет, не скажет.
У тебя — тридцать первый сентябрь на жизнь
без осечек, неточностей и промашек.
У меня — все по-свежему. Я сдалась
по природным законам, предрекшим Осень
отношений и города. Белый флаг
стелет небо — тиражно, восьмиполосно.
Я держала весь мир у себя в горсти, на разрыве аорты, твердя «не брошу».
…а потом он… Да — незачем. Бог простит.
Это — Осень. Конвой. Опоздавший — в прошлом.