Я умер? Нет я все-таки живой. Я буду вновь неистово влюбляться, и в той любви бесследно растворяться, в который раз отвергнутый тобой. Я пал? О нет, я все еще стою. Бросаясь зря на стены бастиона. Тебе мешает, видимо, корона. Склонить головку светлую свою. Горишь звездой, но холодна как лед и неприступна в дьявольской гордыне. А я тону в предательской трясине. Бросаясь зачарованно вперед. И я не первый в этом спора нет. За сотни лет таких историй много, изящный носик морщит недотрога, когда в нее влюбляется поэт.

И вот настал, тот самый день в году. Когда вскочив с кровати спозаранку, хватая на бегу сковороду и надевая майку наизнанку. Мы посягнем геройски на запрет, какой нибудь очередной диеты. И, обжигая пальцы, на обед. Варганим подгоревшие котлеты. На завтрак кофе. «Да твою же… ть» немедленно кидаемся за тряпкой. «Когда ж он умудрился убежать.?». «Стоять стервец» -в кота пульнули тапкой. У животинки мясо отобрав, вернем на стол котлетные останки. Туда добавим соли и приправ. Сыпнув «на глаз» примерн…
… показать весь текст …

Они рождаются незримо, в облаках, для одного безумного полета. А в их прозрачных, крошечных сердцах присутствует невидимое что-то. Что наполняет душу теплотой, и пусть они всего лишь только льдинки. Я нежность чувствую озябшею щекой, когда ее касаются снежинки. Я вижу бесконечный хоровод, смотря на них слегка усталым взором. Им вьюга колыбельные поет, а ветер выступает дирижером. «Танцовщицы» совсем устав «плясать». Легко на землю стылую ложаться, чтоб до весны-красавицы проспать, и с вешнею водою убежать, и паром в небеса, домой подняться.

А вы мадам бессовестно красивы. Как будто пламенеющий закат. Строги и неприступно молчаливы. Скользит, блистая королевский взгляд. И тянет неземное притяженье. Я говорю лишь правду, всю как есть. Дыханье замирает на мгновенье. И нету сил глаза от вас отвесть.:-)

я ненавижу собственную душу
за гадкую особенность болеть
за то что осторожность не послушав
неистово пытается взлететь.

но цепь прочна и тяжелы оковы
сжигает боли ядовитый сок
ей все равно и разбегаясь снова
очередной свой делает бросок.

с глухим ударом, в кровь сдирая крылья
упав на на черный хлад гранитных плит
она лежит затягиваясь пылью.
и в сотый раз предательски болит.