Мы к колдуну. Где находится сей чародей?
Он приближается к месту искомому силы —
Черен там снег, оголенные кости ветвей,
Там усыпальница, чья-то большая могила.
Черные свечи достал некромант для обряда,
Снова пентакль, извлечен из мешка гримуар,
Демон распят колдуном, что не знает пощады,
И амулет, что когда-то продал антиквар.
Вот приближается споро указанный час,
Капли в клепсидре неспешно стекают в безвестность,
Руны читает колдун, мир пускается в пляс,
Пару мгновений — Вселенная может исчезнуть…
Но раздается вдруг голос, прекрасный, как песня,
Что беззаветно любимой поет соловей,
— Остановись! — мир стал нереальным, гротескным,
Грошик луны почернел, стал потом зеленеть…
Черные молнии били отвесно в пентакль,
И небосвод, будто свиток, свернувшись, исчез,
Было падение мира, как страшный спектакль,
Волею злою расплющен жемчужный был лес…
И заклинания вихрем носились, как пули,
Жадно сжигая как уголь, скалистую твердь…
Силы равны? Но монашка вдруг как-то запнулась —
И амулет от богини добавлен был в список потерь.
Кажется деве конец, ну, а с ней всему миру?
Козырь последний Марьяной был кинут в игру —
Сладко-мучительно плачет любовная лира —
Боль в ней бывает сладка, если люди не врут.
И перед взором волшебника образ любимый,
Был заменен на стоящий здесь оригинал:
Взгляд изумрудный, загадочный, неповторимый,
Носик такой — Рафаэль так наверно писал…
Встретились взглядами — выпали вдруг из реальности,
(Это богиня, похоже вовсю здесь чудит…)
И, по законам странным парадоксальности,
Им по любовным полям предстояло бродить…
Людям вернули их мир, а они не заметили,
Так же рисует рассвет полотно на заре,
Так же бессмысленно верим в гадания, приметы ли,
Нежиться любим на ярком, цветочном ковре…