Пишу письмо Красивому Человеку, не знаю дойдёт ли оно, преодолеет ли километры, поскольку слова я так слепо вверяю ветру, смотрю в окно, а за ним — беспросветный дождь. В соседней комнате слышится песнь рояля, и эти звуки сливаются, представляешь, с таким методичным поскрипыванием пера. Мы с тобой разминулись ещё вчера.
И «вчера» было солнечным днем, а сейчас — дождливый, я спросила тебя, насколько двое бывают живы, когда их делят и делят чужие слова на два. Ты ответил мне, что я внешне вполне жива. Я улыбнулась, вдруг нечаянно обнаружив, что ты прекрасен и ещё более жив снаружи, а вот сегодня мои слова утопают в лужах, пытаясь снова дорогу к тебе найти. Пишу письмо Красивому Человеку, с которым нам оказалось не по пути.
Знаешь, рояль звучит так грустно, как будто плачет потерявший впервые мамину руку мальчик, музыка кончится, он найдет её, не иначе, только мне уже не найти тебя. И я кутаюсь в тёплую кофту, и знаешь? Знаешь… Я стою одна посреди холодного ноября.
И пишу письмо Красивому Человеку, и несу за пазухой светлую грусть по веку, когда письмо являлось чем-то обыкновенным и в то же время, ангельским волшебством. И дождь, и музыка помогают мне в унисон. Вчера мы встретились, и по-моему всё сказали, моя душа разлита клавишами рояля, твоя — дождём на той стороне стекла.
Сегодня мы поём о любви, которая не пришла.