Зазевался ненадолго (не к стати),
Лишь на миг прикрыл глаза, отвернулся…
Глядь… она уже в домашнем халате,
Бигуди, морщинки, «вынеси мусор».
По утрам всегда в дурном настроеньи.
Снова курит — запрещать бесполезно.
Отпуск — порознь. В морозилке — пельмени.
Кот-паршивец точит когти о кресло.
Пара сотен фотографий без толку
Много лет на антресолях пылится.
Если гости — значит в доме уборка
Нет — и ну её к чертям, так сгодится.
В кухне чахлая герань не полита,
В коридоре лампа перегорела.
В каждом взгляде и движеньи — обида,
Через фразу — «Как мне всё надоело»…
И она… лишь на мгновение, тоже
Замечталась, отвлеклась, задремала.
А очнулась — он ли? Нет… Быть не может…
«Чёрт возьми! Куда ты пульт подевала?»
Каждый вечер очень поздно с работы,
И часов до двух — до трёх в Интернете.
То рыбалка, то похмелье — в субботу,
Кран течёт, орут за стенкой соседи.
Рукава в шкафу висят с каждой полки
И носки — 15 штук, все без пары.
Хлопнешь дверью — и как филин, в кладовке
Густо ухая, проснётся гитара.
Ночью пусто. Даже снов не осталось.
А к утру осиротевшее лето
Обостряет беспорядок, усталость
И вопрос: «Когда же кончится это…»
А пока в вечернем шелесте парка
Понимать друг друга вовсе не сложно.
И луна над ними светит так ярко,
И сценарий изменить можно! Можно…
Можно слыша только тиканье пульса,
Две ладошки целовать до рассвета,
Синевой в её глазах захлебнуться
И не всплыть… Не упустить бы момента,
Распознать бы то проклятое место,
Где начнётся несчастливый сценарий,
Где судьбе, как дирижеру, известны
Увертюра и количество арий…
Ночь цикадами над ними рыдает.
Эх, вмешаться бы ей в судьбы людские…
И опять звезду с надеждой роняет:
«Всё получится, они не такие».