И окажется, гулкая пустота собирает в копилку твои шаги. Наблюдая, как тот, кто в тебе устал, безнадежно старается быть другим. У которого в жизни все комильфо. /Никого не впуская в душевный скит/. Но в сердечной гармони его мехов прорываются ноты такой тоски, о которой неведомо никому.
Так покоя не может найти самум, пропуская сквозь вихри свои пески.
И окажется, время всегда спешит. Не жалея. Не думая ни о ком. И тот шрам, что любовью другой зашит, так и будет в тебе, как могильный холм. Ни речей, ни поминок и ни цветов. Просто горькая горечь, как горсть земли. Только если она для тебя — не то, почему же тот шрам иногда болит?
И окажется, прячется в слове «жизнь» беспощадно — жестокое «выживать». И легко обнажает свои ножи /изначально похожие на слова/, от которых так просто сойти с ума. Потому что попробуй их продыши. И местА, где все время цветет стигмат, называются полем твоей души. Ни луны, ни костра, ни огня свечи. Лишь полынь, да репейник, и темнота. Твой безропотный Бог так давно молчит, потому что сильнее, чем ты устал. А дороги длиннее любой длины. И труднее всех взятых тобой вершин.
Ты — единственный пленник своей войны.
Разреши отдохнуть себе.. Разреши.