Мы рождены для полёта,
но Родине нужны гвозди.
Родина — она мать вообще?

Родина — мать, кто отец?

Сын любит мать свою; но, ласки расточая,
Он иногда её во гневе и корит…
А пусть осмелится, пороки замечая,
Её хулить чужой — в нём сын заговорит.

Люблю я Родину; но, за нее страдая,
Порою не щажу её святых седин…
А пусть осмелится, насмешкой обдавая,
Её задеть чужой — во мне проснется сын!

Она была суровой, совсем не ласковой с виду. Не гламурной. Не приторно любезной. У неё не было на это времени. Да и желания не было. И происхождение подкачало. Простой она была.

Всю жизнь, сколько помню, она работала. Много. Очень много. Занималась всем сразу. И прежде всего — нами, оболтусами.
Кормила, как могла. Не трюфелями, не лангустами, не пармезаном с моцареллой. Кормила простым сыром, простой колбасой, завёрнутой в грубую серую обёрточную бумагу.
Учила. Совала под нос книги, запихивала…
… показать весь текст …

Когда француз говорит о своей стране, он обычно назовет ее la belle France — прекрасной Францией, англичанин ввернет несколько слов о merry old England — веселой, или доброй, старой Англии, немец начнет рассказывать о чем-нибудь treudeutsch -чисто немецком. И только русский националист станет взывать не к эстетическому, этическому или политическому идеалу, а к идеалу морально-религиозному — Святая Русь