Я шел по опустошенному осеннему лесу. Под ногами была затвердевшая от первого заморозка земля. Где-то сиротливо каркали невидимые вороны. Я выше на опушку. Передо мной покатым косогором стелилось поле. Рыжая стерня, охваченная инеем, серебрилась. На горизонте темнела узкая полоска дальнего леса. Крыши деревеньки высовывалась из-за косогора, на котором прочно стояли могучие двухэтажные стога… Серо-синие, низкие облака недвижно повисли над озябшим полем. Казалось, я нахожусь не в тридцати километрах Москвы, а за тысячи верст, и живу не в двадцатом веке, а лет, эдак, двести назад. Свежий сухой воздух покалывал щеки, бодрил, походка была упругой, а душу наполняла беспричинное ощущение счастья. И вдруг сама собой в голове возникла первая строчка: У природы нет плохой погоды, каждая погода благодать… Не успел я изумиться этому явлению, как следом родилась вторая…
Если учесть, что я уже около 30 лет, со времен давней юности не занимался стихосложением — это было странным. Я подумал, что сейчас это наваждение пройдет, но получилось иначе. Неудержимо поползли следующие строки: Дождь ли, снег… Любое время года надо благодарно принимать. Я удивился. Честно говоря, мне показалось, что строфа не дурна. И вдруг случилось необъяснимое: строчки полезли одна за другой. Не прошло и двадцати минут, как стихотворение сочинилось само, не обращая на меня никакого внимания, как бы помимо моей воли. Я быстро повернул домой, бормоча строчки, повторяя их, так как боялся, что стихотворение забудется. Войдя в дом, я немедленно перенес все на бумагу. Стихи «У природы нет плохой погоды» стали песней.
… После этого случая изредка меня посещало эдакое странное состояние души, в результате которого возникали небольшие стихотворения…