Я разговор услышала в кафе. И те слова меня насквОзь пронзили. В тени фонтана, отддалившись от толпы, подвыпившие люди говорили. Я не с начала слышала их спор, мне не узнать причину этой ссоры, Но разговор шёл на повышенных тонах и затихали окружавших разговоры… В пылу азарта или чтоб задеть, один назвал другого «черножопым», Он побледнел, сказал в ответ: «ну, как смотреть…», сел, закурил и говорит: «Давай посмотрим? Вот у меня на Родине война… Аул в дыму и огород в окопах, Который год нам только сниться тишина и мирная спокойная работа. Но ты пройди, по улицам у нас не одного бездомного ребёнка. И даже, если вдруг ребёнок — сирота, его родня не отойдёт в сторонку. Он будет сыт, одет и обогрет. Ну, а любим как свой, так это точно… За что ты оскорбляешь мой народ? За что ты задеваешь гордость горца? Ты посмотри вокруг, ты говоришь, что твой народ велик, могуч и светел, Но твой народ своих не признает!» Второй смолчал и голову повесил. «А тот, кто не щадит своих детей, кто в богодельни отдаёт старушек, Зовёт меня как хочет пусть, а я назвал бы Вас народом «чернодушным». Он встал, ушел… Но долго в том кафе густая тишина во всю кричала: Он прав! как было больно, что он прав… и горечь правды тихо площадь накрывала