Я шла и очень торопилась,
Попав в людскую суету.
Но всё ж, тогда, остановилась,
Заметив близко сцену ту.
Там, на углу перед проспектом,
Где все одним потоком шли,
Нелепым средь людей объектом,
Лежала женщина в пыли.
Так, после тяжкого запоя,
С лицом, опухшим от вина,
Совсем не замечая зноя,
Спала беспечным сном она.
А рядом с нею на тропинке,
Где тень давала бузина,
В каких то стареньких ботинках,
Стояла девочка одна.
И люди мимо проходили,
За этой парою следя,
И с возмущеньем говорили:
«Какое бедное дитя!
Что за беспечная мамаша,
Дошла до точки уж она!
Куда глядит Управа наша?
Пусть отберёт на дочь права».
А девочка всех удивляла.
Стараясь стыд свой победить,
Она людей тех умоляла
Её «мамулю» не судить.
И всё пытаясь своим тельцем
Прикрыть той мамы наготу,
Она с открытым детским сердцем
Твердила речь свлю просту:
«Не говорите так, не надо
Она всегда отдать мне рада
Последнюю еду свою.
Она хорошая, родная.
Вам видеть это не дано.
И хоть она уже седая,
Её люблю я всё равно».
И я не знаю, как сложилась
Той юной девочки судьба,
Но в сердце всё же сохранилась
Её горячая мольба.
Порой устами сих младенцев
Бог начинает говорить,
Чтоб научить нас своим сердцем
Не осуждать всех, а любить.