Вбирая дрожь в приникшую ладонь, так судорожно рвущуюся к телу, коснуться губ, открывшихся несмело - святилищем с живительной водой, прильнуть и пить — до стона из глубин, до темноты — в зрачках и там, за ними, и по слогам в тебя входить, как имя твое входило — золотом в рубин, кинжалом в плоть, триремой в древний порт — держать осаду, сдавливать оправой, гореть в тебе густой тягучей лавой и выступать росой из вскрытых пор, любить тебя — так долго и давно, что вечности не хватит декораций: пока над кожей чайкой вьются пальцы — эпохи отправляются на дно, пока ты часто дышишь, и в груди становится так тесно наслажденью — моря волной срывают огражденья, чтоб отыскать забытые пути, чтоб на песок упасть — и отдыхать, изнемогая, ластиться лениво и укрывать тела теплом прилива, запоминая запах по стихам, по черточкам, по линии плеча, что в сеть волос опутано уловом, по выдоху, что заменяет слово, которому приказано молчать, и чувствовать, как тень едва дрожит, и приближаться, путаясь в ресницах…

Ты знаешь, мне сегодня будет сниться соленая эротика души.