Я больше не звоню ему. Не стоит…
Он дал мне столько холода тем летом,
Что можно было Арктику надстроить,
Что можно было заморозить всю планету.

Я больше не пишу ему. Не надо…
Он научил меня как стать циничней.
Он показал на дверь чужого ада,
И я брожу там. Мегабезразлична…

Я больше не ищу его. Зачем мне…
Так и не понял слов- ни шепота, ни крика…
Я даже не ищу ему замену.
Я стоптана… исчерпана… безлика…
… показать весь текст …

Освободить от осени. От клятвы.
Мне хочется писать тебе стихи.
Ты будешь. Сбудешься.(со мной конечно вряд ли).
Прости меня. за все мои грехи.
Усталый город. Баннеры, витрины.
Ночь липкая крадется на карниз.
Когда мы были так с тобой едины,
Мне знаешь, не хотелось- резко вниз.
Дым сожалений. Я уже не помню.
Я прокляла и освятила. Сотни раз.
Зачем ты есть? И в городе огромном
Мне пусто, холодно без рук твоих и глаз.
Я стала романтичней. Ненормальней.
Я верю в ангелов и идолов. А ты?
… показать весь текст …

Расскажи мне про осень в которой меня не будет. Чтобы жесты, цветные мелки, и потоком- люди, чтобы пыльные автострады, шары, узоры, чтобы город твой без меня- мой любимый город.
Чтобы ты ненавидел как я, эти январи… Чтобы кофе всегда успевал для двоих варить, чтобы как ни крути- а я у тебя внутри…
говорисомнойговорисомной… говори.

Я устала жить в этом ритме- не обвал, так дожди с небес.
Он садится и говорит мне- солнце, это ли не пиздец?

Хорошо бы с тобой тут вечно, ну как минимум- до утра,
Только ты же опять по встречной, мне — под ребрами свист, дыра.

И никто ничего не просит, можно врать, только нечем крыть.
«Пожалей себя, успокойся. Будет так, как должно бы быть.

Вот сейчас тебе двести чая, пара слов, и потёк твой лёд.
Мы сейчас тебя откачаем, я уеду и все пройдет.»

Ладно-ладно, я понимаю. «Но вообще-то ты молодец!»
Он уходит, а я, немая, понимаю — пиздец. Пиздец.
… показать весь текст …

Извини, говорит, черный список тебе стал мал, я не раз об тебя свой хребет сгоряча ломал, уничтожил бы, и рука б поднялась, клянусь, но — ты пишешь и пишешь, хоть заучивай наизусть.
Извини говорит, у меня тут такой роман, что в сторонке покурят Диккенс, Жюль Верн, Дюма, у меня тут любовь, понимаешь? Лю-бовь, пойми. Начерта мне тут ты со своими «меня верни»?
…
Извини, говорит, подзатрахала круговерть. Где ни встанешь курить — там вечно плакат про смерть, как ни выйдешь на улицу — там постоянно дождь. Никакого покоя. И, да — ты меня не ждешь.
Извини, говорит, но любовь -то на деле — дрянь. Твердолоб, себялюб, угрюм, да к тому ж упрям, и собой нехорош, и стар, и висками бел, недостаток на недостатке — и кто б терпел?
Извини, говорит, столько времени утекло. На тебя — то сквозь пальцы, то просто через стекло, то касаешься, то открестишься — каждый раз меня Бог отводил, а сегодня, видать, не спас.
Что ни город, а без тебя, посчитай, тюрьма.
И я вторю ему — извини, у меня роман.