Когда город засыпает и гасит свои огни,
я выхожу на балкон, поднимаю глаза
и вижу, как небо раскрывается огромным тёмным цветком,
а в его сердце — миллиарды светящихся пылинок,
каждая из которых когда-то была солнцем.
Они не мерцают — они дышат.
Медленно, спокойно, как спящие дети.
И каждая вспышка — это чей-то далёкий вздох,
чья-то последняя мысль,
чья-то первая любовь,
отправленная в космос миллионы лет назад
и только сейчас долетевшая до меня.
Я нахожу своё созвездие — то, что придумал сам:
три звезды в ряд, как пуговицы на старом пальто,
одна чуть ниже — как оторвавшаяся и повисшая на ниточке.
Оно не имеет латинского имени,
но я знаю его наизусть.
Оно появляется только в те ночи,
когда мне особенно нужно, чтобы меня услышали.
Млечный Путь течёт над крышами,
как перевёрнутая река из молока и мёда.
Я опускаю в неё ладонь — и чувствую холод,
но не тот, что мороз,
а тот, что бывает у старых писем:
бумага давно остыла, а слова всё ещё тёплые.
Где-то там, за Плеядами, живёт звезда,
которая погасла ещё до рождения динозавров,
но её свет всё ещё идёт ко мне,
упрямый, как человек, который обещал вернуться.
Я жду его каждую ночь.
И когда он наконец касается моих глаз,
я шепчу: «Я всё ещё здесь».
Есть звёзды-маяки для заблудших кораблей,
есть звёзды-письма, которые никто не прочёл,
есть звёзды-слёзы, что упали в пустоту
и замерли навсегда.
А есть одна — маленькая, едва заметная,
в созвездии Лиры,
которая светит только для меня.
Я узнал её по тому, как она дрожит,
когда я думаю о тебе.
Я ложусь на холодный пол балкона,
раскидываю руки, будто хочу обнять всё небо сразу.
И в этот момент между нами нет расстояния:
я — на Земле, оно — надо мной,
но мы дышим одним дыханием.
Звёзды не спрашивают, кто я,
сколько мне лет,
что я успел, а что нет.
Они просто светят.
И в этом их невероятная доброта.
Когда-нибудь я тоже стану одной из них.
Маленькой, незаметной,
но упрямой.
И буду светить кому-то,
кто выйдет ночью на балкон,
поднимет глаза
и вдруг почувствует,
что не один.
А пока я здесь —
смотрю, запоминаю,
собираю звёздную пыль в ладони
и отпускаю её ветру,
чтобы она долетела до тебя
и легла на ресницы серебром.
Спокойной ночи.
Небо всё записало.
Оно всё передаст.