Мне в эту осень особо пусто.
Мир безнадёжно сер.
Я зажимаю в ладонь до хруста
пальцев земную твердь,
чтобы податливой стала, рыхлой,
новый дала росток.
Поздно. Ноябрь спешно ищет выход,
дулом седой висок
трогая нервно. Так верно лучше,
чем замерзать живым.
…Был в прошлом веке печальный случай,
тот, где ноябрь в крови.
Если б не выжил, сейчас была бы эра без ноября.
Стелется стужа на корни яблонь.
Воздух морозно прян.
И тишина, город будто вымер,
нет ни людей, ни птиц.
Я ускоряюсь, пройдя навылет
город пустых глазниц,
за беглецом, что исчез из виду.
Стынут его следы
и обрываясь уходят в воду.
…Воды уже тверды,
остановились. Лёд гол и тонок.
Мне бы поводыря,
чтоб увязаться следом. Стонут
стражники декабря
и выпускают борей на волю.
Он, словно дикий зверь,
лёд в водоёме о берег колет
и посылает смерть
осени поздней. Проклятьем в спину
можно её догнать,
но не вернуть. Оборвав рябину
в память осенних дат,
я возвращаюсь в себя, обратно.
Мир стал ещё бледней…
Небо трясёт одеялом ватным
над головой моей.