Чай горчит, и поленья трещат в печи.
Мы молчим. За молчаньем кричат грачи,
лес шумит, как в преддверии сентября,
а по святцам лето.
Будто лето на севере — морось, смурь,
застив солнца янтарь и небес лазурь,
поселились навечно, минуя Ра,
разгадав секреты
ускорения осени, чтоб гореть
бронзой в листьях, в травинки вплетая медь.
В заоконный расплывчатый силуэт
акварельной скицы
век июльский внесён. Он не гол, не рыж,
он устало стекая с продрогших крыш,
кроме раненых ягод, иную снедь
не оставил птицам.
Стылый ветер наотмашь дождями бьет
зелень летней поры. Лишь гречишный мёд
горечь солнцеутраты по вечерам
из настоев чайных
беззаботно ворует. И нет причин
не молчать о своём, слыша треск в печи.
Сидя в креслах, безропотно замирать
в полутьме бескрайней.