Профессор вошел в аудиторию. Лицо его было напряжено, но на этот раз не от ярости, а от почти физической усталости. Он сел за кафедру, в руках у него лежал старый, потрёпанный блокнот — как будто он держал в руках не свои заметки, а всю тяжесть мира. — Ну что, господа? Я ждал. Ждал, что кто-то из вас подойдет ко мне после прошлой лекции и скажет: «Профессор, я сделал это! Я нашёл старый дом и придумал историю!» Я думал, хоть один из вас попытается освободиться от своей цифровой цепи. — Он поднял глаза. — Я прав, что никто из вас не смог этого сделать? Молчание! Никто!
Он покачал головой. — Вы не смогли даже на час выключить свои телефоны и посмотреть на мир, который находится прямо у вас под носом. Вы так привыкли смотреть на мир через камеру, через экран, что забыли, как пахнет пыль на старом чердаке. Вы не можете найти историю, потому что у вас нет души. И это не ваша вина. Это ваш диагноз!
Я знаю, что он был прав, как и всегда. Тот его вызов — отказаться от телефона, найти историю — был не про домашнее задание. Он был про мужество смотреть. Я помню, как взял телефон и тут же подумал: «Как я это сфотографирую? Как я поделюсь историей?» И в этот момент понял, что его «цифровая цепь» — это не просто аппарат, это встроенный в мозг механизм, который требует, чтобы любая жизнь была не переживанием, а контентом. — Эпидемия безмыслия. На самом деле, вы не просто потеряли душу. Вы стали частью безумия большинства. Вы знаете, что это такое? Это когда сто миллионов человек могут одновременно считать одно и то же нормальным, хотя это абсолютная, дикая глупость! Это как стадо, что идёт к обрыву, и каждый думает: «Раз все идут, значит, так надо!» — Вы не думаете, вы потребляете! Потребляете информацию, потребляете мнения, потребляете чью-то жизнь, которая в этих ваших соцсетях так ярко и слащаво светится! Вы — цифровые зомби! Вы идёте, смотрите, киваете головой, но не чувствуете и не думаете! Вам говорят: «Полюбите это!» — и вы любите. Вам говорят: «Ненавидьте это!» — и вы ненавидите! У вас нет своего мнения! Вам его дают. — Опять он про нас… — прошептал студент сбоку. — Не про вас! Про нас! Про всех! И про меня! — Профессор посмотрел прямо на него, повышая голос. — Только я, в отличие от вас, осознаю это! Посмотрите на этих ваших инфлюенсеров! Они — командиры вашего зомби-апокалипсиса. Они указывают вам, что носить, что есть, что думать. И вы, как покорные овцы, следуете за ними, а потом покупаете, покупаете, покупаете…
Студентка, чьё лицо дрожало от обиды, осмелилась спросить: — Вы считаете, что мы все глупые?
Профессор вздохнул, встал и подошел к ней. В этом жесте было не осуждение, а сострадание. — Я считаю, что вы — жертвы. Жертвы системы, которой вы не видите. Она подсадила вас на этот цифровой наркотик. Она заставила вас верить, что ваше счастье — это бесконечное потребление контента. А оно — в мысли! В поступке! В способности сказать «нет»! — Безумие гения. Настоящее безумие — это не то, что вы думаете! Настоящее безумие — это безумие гения! Безумие Ван Гога, который отказался рисовать так, как все, и создал то, что мир не мог понять! Безумие Ницше, который сказал, что Бог мёртв! Это не безумие большинства. Это безумие, которое бросает вызов толпе! И я вам скажу, кто из нас сошёл с ума. Не они, а мы! Мы, что послушно идём за стадом, боясь быть белой вороной.
Он называл это безумием, но имел в виду подлинность. Он хотел, чтобы мы перестали быть зеркалами чужих жизней и стали окнами в свой собственный, ненормальный, но уникальный мир. И он был прав: его безумие — это был маяк в нашей цифровой тьме.
В этот момент зазвенел звонок. Шум в аудитории нарастал. — Всё! Ваше время вышло! — крикнул Профессор, чтобы перекрыть гам. — Дома! Ничего не гуглить! Посмотрите на самое популярное видео в интернете. А потом на свой самый страшный сон. И попробуйте найти между ними связь. Я жду вашего ответа на следующем семинаре. И помните: если вы не можете найти в себе историю, то кто-то уже написал её за вас.
Он покинул аудиторию, оставив нас с новым, страшным заданием: сопоставить нашу коллективную, навязанную реальность (самое популярное видео) с нашей личной, неприкасаемой правдой (самый страшный сон). Никто из нас не знал, как это сделать, но все понимали: это был ключ к выходу из нашего зомби-апокалипсиса.