А знаешь, у меня роман.
С июнем, с озером и садом,
Ласкаю всех влюблённым взглядом
И, как заправский графоман,
Пишу любовные стихи
По пять, по шесть, по семь за сутки —
То воспеваю незабудки,
То лютики и лопухи.
Пишу: «О, воздух! О, вода!» —
А мне в ответ то плеск, то шорох.
Моих посланий целый ворох
Несут ветра невесть куда.

Спасибо тишине. Она умеет слушать
И не спешит в ответ потоки слов обрушить.
Спасибо тишине за то, что мне внимает
И, кажется, меня прекрасно понимает.
Спасибо тишине за то, что не подводит
И время для меня она всегда находит,
За то, что никогда и никуда не рвётся,
И с ней поговорить всегда мне удаётся.

Храни молчание. Хранить
Его куда трудней, чем нить
Воспоминаний, разговоров,
Храни молчание от сора
Словесного. Не проронить
Ни слова — трудно, но продли
Молчание до той вдали
Маячащей миражной встречи,
Где тишина уже часть речи,
А небо — это край земли.

Так шумно на земле, поэтому шепчу.
Шепчу, поскольку быть услышанной хочу.
Шепчу, поскольку здесь в диковинку лишь шёпот.
У листьев и у трав переняла я опыт.
У листьев и у трав, что любят тихо жить,
Хотя их ничего не стоит заглушить.
И в грохоте сплошном приближу губы к уху,
Чтоб пошептаться с тем, кто близок мне по духу.

Какой блистательный июнь…
Да не расстраивайся, плюнь.
Полно причин для огорченья
У всех. И ты — не исключенье.
И всё же лето на дворе
И, коль поднять глаза горе,
Откуда свет столь щедро льётся,
Поймёшь, что всё же жить придётся.
А коли так, пора искать
Причину рук не опускать,
И с теми, чьё унынье длится,
Причиной этой поделиться.