Никто не заметит, никто не услышит,
Никто не поймет, от чего погрустнела.
Душе нелегко, она просится выше,
Но, будто тюрьма, это бренное тело.
И, веришь, совсем одиноко стало,
Ни друга, ни брата, совсем никого.
И жить каждый день она дико устала,
И слезы ручьями текут от того.
Один был, вселявший надежду, покой,
Он был, но не стало его во мгновение.
И, прикоснувшись до сердца холодной рукой,
Рождается новое стихотворение.