Этот снимок сделан в одном из немецких городов весной 1945-го года. Посмотрите — перед солдатом лежит регистрационная книга. Сюда он записывал имена, фамилии и адреса людей, которых накануне освободили из фашистской неволи. В основном, это — русские, украинцы и белорусы. На следующий день им предстояло возвратиться домой.
За минуту до встречи с сестрой Солдата зовут Алексеем, фамилия скорее всего, Титаренко). Он родом из Минска, был призван в армию осенью 1940-го года и известие о начале войны встретил на службе. Дома у Алексея остались мама, бабушка и две младшие сестры, школьницы.

До войны письма от родных Алексей получал регулярно. И — перестал… Конечно, он знал об оккупации. Доходили вести и о зверствах фашистов, и о массовых казнях, и о подпольном сопротивлении. Алексей утешал себя: может, всё-таки удалось эвакуироваться? Спастись? Может, живы, не попали под расстрел?

Сам же солдат воевал исправно. Грудь украшали медали, правда, не обошлось без ранений. Так шло время — трудно, мучительно, рискованно, между боями и постоянным страхом за родных. И вот настал долгожданный день, когда наши войска освободили Минск. Как радовался Алексей! Он стал писать домой каждый день. Писал маме, соседям, перебирал в памяти всех знакомых, которые могли бы получить весточку. Но тщетно… Почта молчала…

Помните произведение «А зори здесь тихие»? Боец Соня Гурвич тоже была родом из Минска. И на вопрос: «Родители есть?» ответила: «Пожалуй, сиротствую…» Вот и в Алексее эта мысль с каждым днём становилась всё крепче. Он приказывал себе думать сейчас только о Победе, а уже после войны вернуться домой и всё увидеть своими глазами. Но приказ не всегда можно выполнить.

И вот — день, запечатлённый на фотографии. Алексей сидел за столом. Рядом с ним — измождённые, смертельно уставшие, ещё не до конца осознавшие свободу люди. Алексей не смотрел на них, непрерывно писал то, что ему диктовали, то и дело говорил: «Следующий!».
— Следующий!
— …
— Следующий!
— Титаренко Анна, Минск.
— Следующий!
…
— Следующий!
…
И вдруг отчаянно и сильно ёкнуло сердце. Что же это он? Записал машинально — и даже не задумался? Алексей поднял голову, но никого не узнал. И, боясь поверить своему счастью и упустить его, крикнул прямо в толпу:
— Аня! Анечка! Сестрёнка!
Никто не ответил. Толпа замолчала.
— Сынок, тут твоя сестра? — ласково спросила какая-то женщина.
Алексей кивнул — говорить он уже не мог, душили слёзы.
— Что же мы, бабоньки? — спросила женщина, обращаясь к остальным. — Давайте хором!
— Аня! А-неч-ка!

Имя подхватили все. Эти люди хорошо понимали чужое горе. Впереди их ждала Родина, разрушенные дома, разлучённые семьи. Каждому предстоят долгий путь, радостный и горький. И все были рады, что вот сейчас, в эту минуту, они чью-то дорогу к счастью сделают короче.

— А-неч-ка! А-неч-ка!

Толпа расступилась, пропуская худенькую девочку. Алексей посмотрел на неё недоверчиво, чуть не решив, что обознался. И вдруг встал, бросился к девочке, обнял и заплакал. Она заплакала тоже.

…В живых у Алексея больше не осталось никого. Бабушка в дни оккупации спустилась в погреб, где были спрятаны кое-какие продукты. Фашисты заметили это и бросили туда гранату. Маму и вторую сестрёнку сожгли в гетто. А Аню (в то время она была ещё крепкой девочкой) определили на работы в Германию. Всё это время Аня верила, что брат жив и спасёт её.

…Снимок называется «Советские граждане, освобождённые от фашистского рабства». А мне кажется, второе его название: «За минуту до встречи с сестрой».

#Лица_ушедшей_эпохи,