Я молчал бы, малец, да вот только, поверишь, совестно — мне тебя, говоря откровенно, немного жаль. Ты забрёл не на ту страницу кошмарной повести —

В этом доме живёт Несравненная Госпожа.

Кто не слышал о ней, беззаботно идёт и радостно, не посмеет того неизбывная страсть терзать — а тебя соблазнили каменья, шелка и сладости, обещание истин священных в её глазах. Не могу осуждать — искушение кружит голову, подбивает скорей ухватиться за этот шанс, — но в игре, где у жертвы ни козыря нет, ни голоса, Госпожа, уж поверь, исключительно хороша.

Она имя меняет, как платье — с утра и к ужину, то ли было одно, то ли спряталось за туман; чаще проклятым демоном звали, а вот заслуженно или нет — о таком не расскажет и ночь сама. В ней сокрыт первородный грех и слова прощения, ароматы Аравии, хрупкость норвежских льдов, сила древних богинь и в пленительном воплощении твоя самая первая, истинная любовь. Она станет тебе служанкой, женой и матерью, сад земных наслаждений откроет своим ключом — ты едва ли заметишь, когда на узорной скатерти будешь подан, отжат и изысканно запечён.

Показалось, быть может, — да что там, сумею справиться, ну подумаешь, дни чуть короче, длиннее тень, ну подумаешь, сердце как будто дрожит и плавится каждый раз, как она появляется в темноте. Этих губ неживых томление и сокровище, этих снов, этих песен удушливый яд и мёд… Временами внутри клубятся её чудовища — ты уже никогда не вспомнишь других времён. Дальше! Вот и вино не приносит тебе забвения, и бессонница лоб сжимает тугим венцом, а из зеркала смотрит ангел с больными венами, с безнадёжно порочным, злобным — твоим — лицом. За спиной захохочет кто-то, завоет жалобно, из-под пола надрывный, горький раздастся плач — мир качается, тонет, пронзает стальными жалами, и уже не узнать, кто здесь мученик, кто палач.

А когда наконец поломает тебя безумие, ночь за ночью холодная жуть на семи ветрах — обратятся стекляшками очи твои лазурные, и останешься пуст, как заброшенный древний храм.

Я молчал бы, малец… но, впрочем, всё это глупости; слишком много болтаю, не слушай — сплошная дичь. Ты так свеж и прекрасен в своей быстротечной юности —

Заходи.