Ещё не осень, но уже не лето. В руках дождя — серебряная флейта настроена в тональности минор. Треск маршей предъявляет ноту блюзам, благоухает яблоком, арбузом и звери проверяют крепость нор. Кленовый лис, орешниковый заяц. Смотри на них, покуда показались, покуда ветер раскрутил волчок. В листве дробится солнце на фрагменты. У времени такие аргументы, что ты почти бессилен, дурачок.

Ничто не скрыто, ничего не ново. В костюме от немодного портного заходит в город старый чародей. Глаза его сияют, как софиты. За ним спешит отчаянная свита и ангелов, и магов, и чертей, поскольку невозможно по-другому. Стерильный рай и опустевший омут — не лучшее пространство для утех (за старшего в аду оставим лича).
Что люди — люди справятся отлично, гоняя «этих», презирая «тех». Всё так, не получается иначе. У чародея сложная задача — топить покров сердечных ледников, ловить ветра, плясать на парапете, смеяться так, как научили дети — беззлобно, заразительно, легко и, если даже бить, то бить баклуши. Усталый чародей бредёт по лужам, за сгорбленной спиной шумит тростник, как будто здесь не город. По бульвару спешит волшебник к ведьме — пить отвары, искать ответы на страницах книг, в который раз не находить, конечно. У ведьмы, впрочем, рядовая внешность, хотя, возможно, древний камуфляж. У ведьмы кот, худой и одноглазый. Ему известны все на свете лазы, он водит кошек на песчаный пляж петь разные диковинные песни: бог высоко, но ты его наместник, нет лап у бога, кроме наших лап.

Уже не лето, но ещё не осень. У ведьмы домовой амбициозен, порой болит колено, слух ослаб. И чародей несёт ему гостинцы: варенье, дудку, балахон из ситца, кунжутное печенье, мармелад и пуговицы — кучу, больше сотни. Бездомный ангел курит в подворотне, стабильно удивляясь, что крылат. Ничто не вечно, каждому по вере. Щепотка изменений в ноосфере опять же никому не навредит, приумножая чудо многократно. И хлопает тугая дверь парадной. Колдунья ждёт: скорей давай, бандит, мне как-то, понимаешь, не до смеха. Тут целый мир уже с катушек съехал, не говоря о разных городах. Огромный мир нуждается в пригляде. Я прочитала на зеркальной глади — проблема только в крышах. Не в годах.

И вот они спешат на крышу мира. Ни совести у них, ни конвоира. Берут с собой подзорную трубу. Берут кота. Кот, в принципе, не лишний. И домового, и компот из вишни, растущей у дракона на горбу. Садятся, размышляют, наблюдают: мы старые, планета молодая. Естественно, планете жить и жить, встречать рассветы, удивлять китами, хранить любезных троллей под мостами, ведь безобидны, что твои ужи.

Вполне себе оправданно и мудро. Смотри, какое наступает утро для города, для неба, для земли. Пока мы дышим, царствуем, владеем, на крыше мира ведьма с чародеем следят, чтоб крыши больше не текли.