В те времена Одесса таки пахла и пахла она жизнью.
Почти в каждом дворе дворнички жарили на примусах семачки, они деловито, как большие шмели гудели, внося свой вклад в музыкальную партитуру дворов. Жарили семачку в казанах, с любовью, долго и тщательно перемешивая.
Торговали ей тут же, не отходя от кассы, возле ворот двора.
Большой стакан, стоил десять копеек, маленький — пять.
Семки сыпали в кулечек, скрученный с нарезанной газеты, который ложась у карман, приятно согревал вашу ногу.
Такой семачки сейчас нет. Была она калиброванной, крупной, исключительно черной и такой жирной, что масло от нее оставалось после жарки на стенках казана.
Летом духман жаренной семачки не выветривался ни со двора, ни с улицы.
Кофе — утренняя радость. Тот, кто утром пил кофе с сигаретой Мальборо из мягкой пачки — меня поймет. Не знаю, кто тогда был его официальным получателем, но мы все имели крупным планом того получателя, получая кофе напрямую из порта по пять рублей за килограмм.
Также обстояло дело из чаем, но по три рубля. И таки это был Цейлонский чай, а не то смитьё, что сейчас торгуют в магазине.
Докеры, грузчики из порта, не щадя сил и здоровья, днём и ночью, ударным трудом, выполняли продовольственную программу партии, доставляя напрямую из одесского порта к нам во дворы эту безакцизную бакалею.
Кофе был в джутовых мешках, не жареный, зелёный.
Жарили — на пару дней попить, шоб не терять аромат.
Духман на улице от кофе стоял такой, шо вдохнув — выдыхать не хотелось!
Чашку шикарнейшего кофе, сваренного по турецки, на песке, в турке, турочке, джезве — вы могли выпить в любом магазине или кафе за 15 копеек!
Апельсина, лимона, банан и другая фрукта, телепортировалась к нам и портового холодильника.
На выписанный и оплаченный ящик фрукты, администрация холодильника, заботясь о состоянии здоровья своих работников и выполняя медицинские предписания по лечению авитаминоза, позволяла вывозить ещё десять ящиков бесплатно. За выносить — я вообще молчу.
Апельсина пахла дальними странами, странствиями и приключениями.
Одесские мальчишки тогда мечтали стать моряками или на худой конец — космонавтами, а девочки — артистками кино и женами моряков и все они пахли апельсиной.
Пройдя всего квартал по Степовой до Алексеевского скверика, можно было прослушать грандиозную симфонию, симфонию ароматов и запахов!
Вот бабушка торгует пирожками с яйцом и зелёным луком.
Я не могу передать их запах и вкус.
Ничего вкуснее в мире нет.
Они пахли весной и потерянные боги спускались на землю, чтобы вдохнуть этот аромат!
Вот рачки, стакан — десять копеек, они пахнут морем, солью, укропом и сельдереем.
Пройти мимо невозможно.
От одного их вида слюна начинает течь, как у голодного койота.
Мы, дети Одессы — выросшие на этих ароматах, прекрасно чувствуем Фонтан и не Фонтан во всем, мы имеем вкус и талант отличать вкус от безвкусицы.
Многие из нас, стали художниками, музыкантами, композиторами, писателями, поэтами и артистами и теми, кто ими восхищается. Почти все мы разъехались по всему миру и несём искусство и чувство прекрасного в народы.
Сейчас с улиц Одессы пропали те ароматы.
Но, время разбросанных камней заканчивается, скоро придет время их сбора.
Одесса ждёт нас, своих детей, ждёт — «Море в котором я плыл и тонул,
И на берег выброшен к счастью.»
— Ждет «Воздух, который я в детстве вдохнул,
И вдоволь не мог надышаться.
У Черного моря…»