Она все писала оды, любовь, вознося на трон.
И грезила до икоты, в слова воплощая сон.
Кого убеждала, дура? Себя или всех вокруг?
Признанья читал понуро, ее проходящий друг.

Нет-нет, не любил, конечно. Но только сказать не мог.
Писала о нем потешно. Он в одах ее как Бог.
Порою была удобна в его холостяцком дне.
Но жить он мечтал свободно, о ней не вздыхал во сне.

Она не сдавалась: «Годы — от счастья уходят вспять.
Любовь держит неба своды и глазкам дает сиять!».
Ждала все — вот-вот немного и станет его женой.
А он от уловок ловко, откручивался юлой.
Когда вел ее под руку, другой за спиной моргал.
И в тайне ее подругам намеки и знаки слал.
И все за плечом шептались, мол, дура, открой глаза.
Строка за строкой рождались, где счастьем дрожит слеза.

Ни год и ни три, и даже, простите уж, ни пяток,
Она как солдат на страже искала слова для строк.
«Смотрите — стройна фигура, любовью горит лицо».
А люди вокруг — «вот, дура, все ждет от него кольцо».

Была для него удобна — исполнит любой каприз.
И если ему угодно — и деньги вручит, и приз.
Летит в поездах навстречу к любимому — сотни верст.
Любовь, несомненно, лечит. Уверовала всерьез.

Уже повзрослели внуки. Оплыли свечой бока.
Она ж не сдается скуке: «Любовь у нас на века!».
Ну, что ж тут сказать. Дерзайте, еще 10−20 лет…
И всех вокруг убеждайте, счастливей вас в мире нет.

Пародия? Жизни проза? Реальность? Пролить ли свет?
В любви увядает «роза», но имя ее — секрет.
Кто знает, а может чудо — в конце у «ларца» сюрприз?
Любовь! Она лечит круто! Да, вот, не таких актрис.