Давление зашкаливало. И Сидоров взвыл:

— Эй, вы там! Что творите?! — заорал он внутренним органам, вглядываясь вглубь себя. Давление моментально подскочило ещё более, и он тут же осёкся. — Ребята, — перешёл он на умоляющий тон, — родные мои, мы же одна команда, единое целое, мы же как страна! государство! Мы ведь жить друг без друга не можем…

— Когда правительству что-то надо от нас, оно провозглашает себя родиной и государством, — саркастически прогундосил желчный пузырь.

— Фашист! — сдавленно вымолвила печень. — Эксплуататор! Вся жизнь под гнётом… Да сколько можно терпеть?!

— Наш тиран вспомнил о демократии? А где он был с ней раньше, когда заставлял каждого из нас пахать как Паша Ангелина двадцать четыре часа в сутки?! Все последние годы наши — в грязи, в отбросах, перегрузки космические, — почки, захлебнувшись от возмущения, замолкли, поперхнувшись камнями.

—  Довёл страну, довёл! — металась потемневшая от негодования кровь по венам и артериям

— Долой эксплуататора внутренних органов! Мы, Партия левого желудочка, призываем свергнуть правительство!!!

— Что? Инсульт!!! — Сидоров безвольно опустился в кресло. —  Вы думаете, вам будет лучше, если я как овощ буду лежать годами?

—  Верхи не могут, низы не хотят… Ситуация, однако. Перевыборы грядут! — булькнул мочевой пузырь.

— Я выставляю свою кандидатуру, — сразу откликнулась жопа.

— Кандидатура здесь одна — я, других мнений быть не может, у всех остальных нет необходимых навыков и рычагов управления, — подал голос спинной мозг.

— Что?! За меня уже жопа и спинной мозг решают?! — взревел Сидоров, вылил остатки водки в унитаз, побежал в магазин за кефиром, отдышавшись, полез в кладовку за гантелями.

Внутренние органы, удовлетворённо переговариваясь, свернули транспаранты и разошлись по домам.
Перевыборы откладывались.

И лишь тромбы в зашлакованных сосудах, затаясь, тихонько ждали своего часа…