Яблоки ухают гулко по крыше
ветхого дома в забытой деревне:
точка, тире… До рассвета я слышу
почерк морзянки от старых деревьев.

Алая сочность нетронутой вянет,
нет здесь давно ни Адама, ни Евы.
Ветер по веткам упруго шаманит,
вкус у него и румяный, и спелый.

Пахнет как будто в саду Гефсиманском, —
то ли анисом, а то ли оливой.
Где-то костёр догорает цыганский,
с ноткою дыма щемяще-тоскливой.
… показать весь текст …

У ноября раздвоенное жало —
с утра был снег, теперь на смену дождь.
Вновь мелкой моросью по коже дрожь,
а по запястьям — лезвие кинжала.

Ныряет память в жёлтые страницы
таких же полусонных ноябрей,
в июль, где полыхал в саду кипрей
и синевой плескались медуницы.

Теперь мой сад, печально-молчаливый,
стоит в предзимних смертных кружевах.
У сосен свой — иной покрой рубах.
Следы ворон — готическим курсивом.
… показать весь текст …

Так сколько их, вкусивших сочный плод,
испивших кровь напополам с вином?
Кому шартрез ты подносил со льдом
мой ненаглядный, мой Искариот?

Предчувствую — хмелели… Мне ль не знать
как ты одним движеньем вводишь в транс?
Поведай, из кого теперь пасьянс,
какой цветок готов сегодня смять?

Цветущих лилий полон дивный сад,
тюльпанов, ирисов и чайных роз.
По капле каждой в сладость зелья яд
вполне себе приемлемый наркоз.
… показать весь текст …