Мама говорит, что я маленький, но я уже всё-всё понимаю, ведь мне уже целых пять лет.
Я даже сам понял, что это никакой не салют, а мама так сказала, чтобы просто меня успокоить. Она быстро меня одела, папа схватил меня с рюкзаком в охапку, и мы побежали по лестнице, а я хотел на лифте, ведь я так люблю нажимать кнопки.
На улице пахло горелым.
Я совсем не испугался этого грохота, но потом, когда папа нас провожал на вокзале, я всё понял, по маминым глазам. Я еще никогда не видел таких её глаз. И папиных тоже.
Необычно было идти через границу пешком. Очень много людей, никто не смеялся и даже не улыбался, а одна тётя сильно плакала, после того, как кричала в телефон:
— Полностью?! Весь дом?!
Я очень замерз, была зима на улице, и когда у меня уже начали болеть ноги, а пальцы совсем закоченели, мы вышли туда, где яркие лампочки и много людей у дороги. Какой-то дядя подхватил меня на руки, а я смотрел за мамой, чтоб она не отставала. Мама нучила меня новому слову, а дядя рассмеялся, когда я сказал «дзенкуе».
В палатке меня завернули в одеяло и усадили на стул, это так круто, как в настоящем походе, а когда я попил горячего чая с печеньем, то сразу захотелось спать.
Проснулся я утром, в автобусе, оказывается, мы ехали всю ночь. Мама улыбалась и целовала меня в щёку, а когда я спросил, почему мы не присели на дорожку, глаза у неё стали очень грустные, и она отвернулась.
Когда мы приехали, оказалось, что нас так много, целая очередь. На столе что-то записывали, а потом провели нас на раскладушки в огромном спортзале, дали пиццу в одноразовых тарелках и яблочный сок с трубочкой, как я люблю.
Это целое приключение, еще никогда мы так не путешествовали, ведь раньше мы ездили только на машине, а жили в обычной гостинице.
А тут очень много детей, и одна тётя нам раздала фломастеры с листочками. Кудрявая девочка рядом со мной нарисовала самолёт. Такой страшный, как акула, которая разбрасывает огонь на дома. Эта девочка младше меня, но почему-то не с мамой, а со старшей сестрой. Вечером она начала плакать, а тётя с фломастерами взяла её на руки и тихонько пела красивую песню на непонятном языке, пока малышка не уснула.
Тут я выучил новое слово «данке шон».
Потом нас с мамой перевезли в новый домик, и хотя в нём три этажа, но он такой маленький, наверное меньше, чем наша квартира, а хозяева тут бабушка с дедушкой. Тут окна без занавесок и пахнет цветами, а клумба красиво выложена разноцветными камешками.
Они отдали нам одну комнату, накормили бутербродами с салями и сыром, а потом погладили меня по голове.
Мама говорит, что они совсем не едят супы и надо бы сварить им наш фирменный борщ.
Тут я запомнил новое слово: «данкье вэл».
Оказывается, что в палатке, в спортзале и тут, в этом доме, все говорят на разных языках, но все понимают наше слово «мама». А когда слышат слово «Украина», то обнимают или трогают за руку.
Когда мы пожили в гостях неделю и немного привыкли, я вышел на площадку, где дети играли с мячом, а мама смотрела на меня из открытого окна.
Мне очень хотелось с ними поиграть и я начал бегать с ними, а они хотели мне объяснить правила игры. Мальчики злились, что я их не понимаю, размахивали руками, и от этого мне было очень не по себе, как будто я какой-то неправильный.
В такие моменты я очень сильно хочу домой. В свою комнату, к своим машинкам и к папе.
Я так сильно за ним скучаю. Нам так весело было с ним, когда он придумывал игры. Мы с ним даже сорвали занавеску, когда бросались подушками, а мама ворчала на него, что он такой же ребенок, как и я, только «трицатьлет».
Мама говорит, что папа сейчас в безопасности, но когда я играл в её телефоне, то увидел, что он в пятнистой форме, с желтой лентой на рукаве. Теперь, каждую ночь, перед тем, как уснуть, я прошу Боженьку, чтобы он сохранил моего папу.
Вчера мы ходили на площадь, там было много наших флагов и все просили «закрыть небо». Это так смешно, как можно закрыть небо? На ключ, что ли? Такой большой, длинный, как от нашего гаража?
Тут часто идет дождь, но совсем нет луж и потопов. Когда я спросил у мамы, почему их нет, она ответила:
— Потому, что не украли налоги!
Наверное, налоги — это такие насосы…
А дети, оказывается, тут не ждут первого сентября, а идут в школу сразу, как исполнится четыре, и они организовали для нас, приезжих покупку школьных принадлежностей. Для этого они повытряхивали свои копилки, а еще устроили ярмарку рисунков и поделок.
Мне повезло, в моём классе теперь еще один мальчик из Украины, и когда на переменке все бегали во дворе, то вдруг, пролетел вертолёт. Мы с Богданом испугались и спрятались под скамейку, а остальные дети не спрятались. Они перестали играть и все смотрели на нас удивленно.
Мама говорит, что она выходит на работу, и мы останемся тут, пока «это все не закончится».
А я так жду, когда придёт «это всё закончилось».
Мы вернёмся домой, папа нас встретит, обнимет своими сильными руками и опять кольнёт щекой. От него будет пахнуть, как и раньше, немного «дикалоном» и сигаретами. Мы опять будем жить в нашей светлой и уютной квартире, а во дворе, на площадке, будут опять собираться мои любимые «друзяки».
Я расскажу им про дядю, который нёс меня от границы, и про тётю в спортзале, и про бабушку с дедушкой, которые встретили нас, как родных, и про детей, которые поделились своими монетками.
Я научу их своим новым словам, а друзяки научат меня говорить «спасибо» на тех языках, которые их приютили.
Мама говорит, что я маленький, но я уже всё-всё понимаю, ведь мне уже целых пять лет.