Утро дышало лаской, пахло теплом молочным,
Млела в истоме сука, лёжа среди щенят.
Счастье казалось вечным, мир ей казался — прочным,
Только в одно мгновенье рай превратился в ад.
…Пыльный мешок бугрился тёплой скулящей массой,
Тщетно кутята звали мамку в кромешной мгле,
Тычась, сшибались лбами, щуря слепые глазки —
Кончился срок их жизни, видимо, на земле.
…Встав на пути преградой, щерилась пастью злобно,
С лаем вперёд бросалась, путаясь между ног.
Но лишь зазря пугала рыком своим утробным —
Больно по впалым рёбрам мыс сапога обжёг.
В землю врастая брюхом, грызла замёрзший берег,
Острая боль потери ныла в тугих сосках,
Сердце в щемящем страхе ухало в подреберье,
Стыла в потухшем взгляде чёрной бедой тоска.
…Звёздная ночь, мерцая, падала в тёмный омут,
И в затаённой скорби замер поникший мир,
Горько взывая к небу, к Богу, к всему святому,
Гасла в холодных струях жизнь под покровом тьмы.
Сучья печаль истошным воем прожгла округу.
В час предрассветный берег мрачно в ночи серел.
Выла на звёзды сука, корчась в бессильной муке,
А сквозь глаза собачьи Бог на людей смотрел…