Какие бы утешительные афоризмы ни придумывали великие мыслители, чтобы приободрить идущего к своему концу человека, старость — отнюдь не лучшая часть его жизни, притом что есть в ней, конечно, и своя сладость, и качественно новое, необыкновенно глубокое и яркое мироощущение. Тем, кто доживают до преклонных лет, неожиданно открывается глубокая истина, что такого понятия, как старость, не существует, есть только немощь плоти. Душа человека не стареет никогда, и в этом её трагедия — она не в состоянии примириться с дряхлеющим телом.

Когда человек рождается, он напоминает, скорее, даже не животное, а растение — чистая физиология. Примерно то же самое происходит с ним к концу жизни. В промежутке у него зарождается и процветает эгоизм, как забота о собственном выживании, благополучии и продолжении. У примитивных чревоугодников эгоизм полностью сосредоточен на ублажении собственной плоти и больше ни на чём, но чем богаче и развитее натура, тем шире те рамки, которые охватываются его эгоизмом — родители и дети, мужья и жены, родные и друзья, работа и хобби, Родина и принципы — всё может быть объектом, войти в тот спектр, который лелеем и оберегаем эгоизмом.

Россия — либо самая великая и справедливая, либо самая гадкая и ничтожная, средних положений не существует. Россия не признает скромных удовлетворительных оценок; в ней действительны только превосходные степени, у неё должно быть всё самое контрастное, самое яркое (плохое, или хорошее), всё самое-самое — она во все времена должна быть или самой лучшей, неподражаемой, непревзойдённой (в фазе мании), либо же — самой худшей, отвратительной, богомерзкой, недостойной самого существования (в фазе депрессии). В этой незрелости, в этом юношеском максимализме вся её трагедия.