В пересуды листвы, в желтизну ноября
с осторожностью первого снега
ты уйдёшь. Оглянись и запомни меня —
молодого ещё человека.

Оглянись и запомни. Останься такой,
как была ты когда-то при встрече
в переулке ташлянском с его нищетой
и горбинкой почти человечьей.

Будем долго молчать, догорать на костре,
а потом бесконечно дымиться,
где кричат — «убивают!» — в соседнем дворе
подгулявшие с виду девицы.
… показать весь текст …

Вот и выпьешь, и вспомнишь то жаркое-жаркое лето.
В сумке щётка зубная, подтяжки и смена белья,
«Письма римскому другу», но друг не напишет ответа.
Эсемески от римской подруги, а дома — семья.

Весь такой белый-белый, втянувши живот на лежанке,
шапку сложишь из карты, от майки следы на спине.
Станешь, как Одиссей, тосковать по любимой в загранке,
накупать сувениры родне.

А на землю сойдёшь, и она словно лодка качнётся,
и под воду уйдёт, но сперва накренится слегка.
Набегает волна, отражается крымское солнце,
надувные плывут облака.
… показать весь текст …

И вот заходит он, с букетом и бутылкой,
не принц, не супермен, не воздыхатель пылкий,
в нечищеных туфлях, потрёпан и простужен,
но ей как раз такой и был всё время нужен.

Лирический герой в обыденном изводе,
с кем можно говорить о ценах и погоде.
А если грянет гром — идти в сибирь за мужем,
ведь именно такой и был для счастья нужен.

Чтоб на неё глядел зелёными глазами
и мог стакан воды подать прекрасной даме.
А по утрам курил у форточки открытой
вот именно такой — сутулый и небритый.