Ноябрь не меняет. Не меня. Настройки изменяет не ноябрь. Явления теряют имена и новые находят постоянно, других таких находок и утрат становится не больше и не меньше. Бессонницу лелея до утра, ты вечно, круглосуточно помешан на том, что позволяет ощущать. Ободранный до чёрного скелета, внимаешь всем процессам и вещам — абсурдным, безрассудным и нелепым; вмещаешь, превращаешься, растёшь, довольствуясь то малым, то великим. Растёшь как дерево, и с деревом в костёр, отбрасывая, впитывая блики, до лакомого тянешься куска… Вместительность меняет не ноябрь. Он только вынуждает отпускать, садистски провоцируя на ямбы.

Рождаться с тобой ещё раз, ещё и ещё до тех пор,
пока мы не исчерпаем запасы своих «хочу»,
до тех пор, пока не стану тем самым желанным телом —
бессовестно идеальным вместилищем этих чувств.

Мы так выражаем нежность, мы так выражаем похоть,
что связь, прогорев, сдаётся и нет никого вокруг.
Мы так друг для друга доза, что всё бесконечно похуй
когда истязает ломка закончить/начать игру.

Рождаться с тобой, рождаться… Не важно из чьей утробы,
не важно в какой рубашке узнать тебя со спины.
Когда на глазах повязка — мне только тебя потрогать,
чтоб мы безнадёжно стали друг другом в дрова пьяны.

всё, что нами начинается как веселье
неизбежно во что-то большее
превратится