Сколько живого пламени в этом немытом племени? —
думаю, глядя в зеркало ещё советского времени.
Раньше ему не верили (оно тогда было дверью),
потом оторвали, повесили — и поверили.
Сколько оно наивности, личной неэффективности
видело, отражало.
Как-то не ненавидело — как-то преображало.
Видело нас огромными, ровными и красивыми.
Это сменилось волнами, пятнами и наплывами.
Амальгама потрескалась. Вижу себя поверхностно —
ставлю новую женщину вместо той, что исчезла.

Вижу ли общий облик или всё-таки личный? —
думаю, глядя в лица, спящие в электричках.
Так мы и едем прочь,
отражая ночь,
мимо нас бежит
пустота кустов,
быстрота лесов,
отражая нас в позолоте дней,
в синеве полей,
в темноте небес оставляя нас,
в темноте без нас.