— Ну, теперь огорчи меня чем-нибудь, — вздохнуло Облако, — мне сейчас надо как следует огорчиться.
— Огорчиться?! — удивилась Лоскутик.
— Ой, какая ты скучная! — нетерпеливо воскликнуло Облако. — Ну конечно, огорчиться, а то как же? Тогда я заплачу — и пойдет дождь.
— Но я не хочу тебя огорчать! — взмолилась Лоскутик. — И мне не нужно этого… ну, твоего дождя. Я не знаю, какой он.
— Кончай болтать! — нетерпеливо громыхнуло Облако. — Давай огорчай!
— Но я не знаю, как, — растерялась Лоскутик.
— А все равно. Ну хотя бы скажи: «Я тебя не люблю!»
— Я тебя не люблю… — послушно повторила Лоскутик.
— Что?! — Брови Облака поднялись и сошлись на лбу уголком. Облако моргнуло, слезы так и потекли из глаз. — Я так и знало, что все кончится плохо. Но я надеялось… Думало, мы на всю жизнь…
Облако взмыло кверху. Лоскутик попробовала удержать его за ноги, но ухватила только мокрую пустоту.
— Постой! — крикнула Лоскутик. — Ты же само сказало, чтобы я это сказала!
— А ты бы не говорила! — гулко всхлипнуло Облако, поднимаясь еще выше.
— Имей совесть! Я же не знала, что ты огорчишься!
— Нет, знала. Я же тебе сказало… о… огорчай… — Голос у Облака стал похож на эхо, ветер нес его куда-то мимо Лоскутика.
— Так я же понарошку сказала! Не по-правдашнему!
Но Облако не отвечало. Оно вытягивалось, таяло. Оно больше не было похоже ни на Лоскутика, ни на Мельхиора, так — на кучу белых перьев, выпущенных из перины и не успевших разлететься в разные стороны.
Чтобы не видеть этого, Лоскутик закрыла лицо руками. Она упала на сухую грядку и заплакала, кашляя от пыли.
— Что ты! Что ты! — послышался виноватый голос.
Лоскутика с головой накрыло что-то туманное, мокрое и тоже всхлипывающее.
— Фу! От сердца отлегло. А то, как ты сказала «не люблю», я чуть не испарилось. Есть на свете слова, которые нельзя говорить даже понарошку. Наверное, это и есть как раз такие слова.
«Лоскутик и Облако»