за моей нежностью прячется зверь.
любимая, ты слышишь будущее — рев лесного пожара?
это завоеватель сжигает каравеллы в порту
перед нашим неотплытием.
нам навстречу несутся горячие облака:
двухголовые белки дежавю,
нам некуда спешить.
смотри же, как красиво
опадают лунной пеной наши мечты
на маслянистые воды гавани,
и Титаник еще такой молодой — такса, закованная в броню,
с четырьмя сосками на спине,
презрительно нюхает волны,
не чувствует беды, большой и белой.

но есть ли интуиция у вещей?
предчувствие борща, который завтра скиснет, или я доем?
если бы не врожденный оптимизм
(бросаем монеты в море, сажаем столетние груши),
нас сжигало бы заживо осознание реальности,
как спичкой — тополиный пух.
нельзя на мир, как на солнце, смотреть прямо.
взглядом, не затуманенным пылью, мечтами,
это — буфер незнания,
и каждый раз нас отбрасывает назад, ломает,
как манекенов в автомобильном краш-тесте.
проносятся борзые юности, лунатики с айфонами,
а где-то в Калифорнии насос, похожий
на молящийся молоток, присосался к нефтяной вене,
как будущее к прошлому.
кто-то заготавливает нас впрок,
как дрова или нефтяной сок.
ты слышишь? там, в будущем, без нас
смеются и грустят наши дети, едят груши,
теперь мир — простуженный гигант —
опирается на их плечи,
творец еще слаб,
еще не может без нас…

обещаю, я буду любить тебя
до шипучего истаивания воспоминаний и дальше.
однажды разгребу клешнями пепел: уже не человек —
существо из тысячи глаз, найду
эти милые кости, сережку, кольцо.
гостья из будущего, услышь же меня
сквозь немолчное турбинное гудение слов,
сквозь красный зуд кровеносных систем,
найди меня в будущем… того, кто уцелел.
посланника, короля морщин.
постаревшего голубя с гербарием в рассохшемся клюве.
о, как же долго летал я над водной гладью,
на рощами и небоскребами,
накрытыми ласковыми солнечными цунами,
но я не нашел тебя и ковчег — только Слово.
только символ, отпечаток ботинка
в окаменевшем пепле времени…